Ильинская средняя школа - а11 - Нечаева ТН, Чернов МА

Главная

Гуслицкое краеведение

> Альманах "Гуслицы"

Выпуск 11

а11 - Нечаева ТН, Чернов МА - Гуслицкие письма

Татьяна Никитична Нечаева,
зав. научно-фондовым отделом
музея древнерусской культуры и искусства
им. Андрея Рублева,
Михаил Алексеевич Чернов,
директор раздела иконы журнала «Антиквариат»

«Гуслицкие письма»: иконы и иконописцы

     Старообрядческий центр Гуслицы, хорошо известный в дореволюционной России, в последнее время стал объектом пристального внимания исследователей староверия. Не последнюю роль в этом сыграли ряд работ, появившихся в историко-краеведческой и научной литературе. Статьи, опубликованные нами ранее в журнале «Антиквариат» (№ 9 (40) 2006 г., № 10 (70) 2009 г. № 7- 8 (98), июль – август, 2012. С. 4 – 41), не претендуя на полное описание особенностей культурной жизни данного региона, были посвящены гуслицкой иконописи как самобытному явлению в церковном искусстве Нового времени. За последнее время нами, в том числе и во время поездок по старообрядческим храмам и молельням края, был собран большой материал по гуслицкой иконе. Стилистическое разнообразие вновь открытых памятников, новые имена мастеров, документальные сведения об их работах позволяют дать более широкий обзор иконописного наследия этого во всех отношениях примечательного региона.

     Как мы знаем, Гуслицы или Гуслица являлись известным старообрядческим центром на юго-востоке Московской области. Древним является написание «Гуслица», известное по документам XIV – XVII в., в более позднее время утверждается наименование «Гуслицы» [1]. Это обширный регион, расположенный на стыке Московской, Рязанской и Владимирской губерний, на территории современных Ореховово-Зуевского и Егорьевского районов, область компактного проживания староверов, большинство из которых признавали священство (поповцы) [2].
     Ядром края, являлась древняя Гуслицкая волость, которая упоминается уже в XIV веке в духовной грамоте московского князя Ивана Калиты[3]. Центром волости и главным поселением региона стало село Гуслицы, в разное время, именовавшееся Погост на Гуслицах, Погост на Околице, а с конца XIX века Ильинский Погост [4]. К Гуслицкой волости примыкали соседние территории со старообрядческим населением: Запонорье, Вохна, Загарье, Егорьевск (в прошлом с. Высокое); жители этих районов также считали себя гусляками [5]. Находившаяся рядом историческая местность Патриаршина отличилась по конфессиональному составу населения - в ней преобладали старообрядцы-беспоповцы, примыкавшие к поморскому согласию[6]. Таким образом, культурно-историческая область Гуслицы, прославившаяся в XVIII – XIX веках как «Старообрядческая Палестина», включает в себя не только древнюю волость, давшую название региону, но и сопредельные территории сходные по составу населения и традиционному быту.
     Среди современных краеведов до сих пор не утихают споры о том, какую местность относить к Гуслицам, историческую область, с центром в селе Ильинский погост, или же весь край с примыкающим к нему селами [7]. Мы полагаем, что сложившаяся в этом месте художественная культура выходит за рамки четкого административного деления, поэтому при описании гуслицкой иконописи мы обращаемся к живописному наследию всего региона.
     Земли в гуслицком крае были покрыты лесами и болотами и неудобны для земледелия, поэтому здешние старообрядцы занимались в основном торговлей и различными промыслами. В целом население было зажиточным, из среды местных староверов выходили богатые и известные в России купеческие династии. В среде старообрядцев, осевших на территории Гуслиц после церковного раскола, сложилась самобытная художественная культура. В ее становлении огромную роль сыграл тот факт, что с середины XIX века Гуслицы становятся одним из духовных центров белокриницкого согласия в России. Большинство гусляков примкнуло к образовавшейся в 1840-х годах Белокриницкой епархии, других согласий было немного. После распространения в 1860-х годах «Окружного послания», среди местных староверов произошло разделение на «окружников» и «неокружников» по поводу принятия или неприятия, отраженных в нем идей [8].
     Развитию культуры способствовала практически поголовная грамотность населения. Известная местность Беливо, ставшая оплотом Гуслицкого староверия, включала в себя восемь деревень. С конца XVII века и до 1840 года здесь находился мужской старообрядческий монастырь святого Леонтия. Рядом располагались еще два мужских монастыря («Камень» и «Осипова Грива») и один женский («Прексенна Грива») [9]. В этом крае сложился особый культурный центр - тут готовились учителя церковного чтения и пения, отсюда они рассылались по всей России, отсюда же на старообрядческие приходы расходились священники. Здесь же переписывались рукописи, в том числе с крюковыми нотами, которые наряду с гуслицким пением признавались в старообрядческой среде поповцев образцовыми, то есть наиболее правильными. Книги, украшались знаменитой «гуслицкой» росписью, делались настенные листы с лубочными картинками разнообразного содержания [10]. В деревнях края (Анциферово, Загарье) работали мастерские медного литья, производившие кресты, иконки, складни [11]. Безусловно, здесь же писались и иконы.
     Хорошо известны и описаны в специальной литературе орнаментельные украшения гуслицких книг, медное литье и лубок, которые имели свои яркие специфические особенности, отличающие их от произведений других старообрядческих центров, например Поморья. Что касается иконописи, то она до сих пор остается наименее изученным явлением в художественном наследии Гуслицкого края [12].
     Между тем иконописные мастерские и иконописцы известны здесь издавна. Возникновение промысла относят к XVIII веку и среди первых иконописцев называют крестьянина из Анциферова, Филиппа Евсеева, который учился иконописному ремеслу в Новгороде и Алексея Афанасьева, обучавшегося в Москве [13] .
     Обширный реестр имен гуслицких иконописцев, собранных по опубликованным архивным материалам и другим источникам, приводит коллекционер и знаток старообрядческих икон Ю. Мануйлов.
     По статистическим данным за 1882 год в Московской губернии иконописным промыслом занимались в двух регионах, Троице-Сергиевой Лавре и Запонорской волости Богородского уезда. Запонорье находится в западной части Гуслицкого края, который называют «Заход» или «Заохот». Иконы писали в семи волостных деревнях: Анциферово, Яковлевское, Елизарово, Костино, Давыдово, Ляхово, Гора [14].
     Настоящее развитие иконописного дела в регионе приходится на XIX век, главным образом на вторую половину столетия и на начало XX века. Именно от этого времени на территории региона в храмах и домах старообрядцев сохранилось основное количество икон, объединенных общими стилистическими признаками, которые по нашему представлению и относятся к «гуслицким письмам».
     Произведения первой половины XIX века практически не известны, и о развитии иконописного дела этого периода можно судить главным образом по архивным документам, которые дают интересный материал. В это время многие гуслицкие иконописцы покидают родные места и отправляются на Урал. Подъем промышленности на Урале и распространение единоверия в начале XIX века дало мощный толчок развитию иконописи горнозаводского Урала. Иконописцы-староверы стали получать большие заказы от богатых промышленников, заводчиков и купцов [15]. Кроме того, их деятельность приобрела легальный характер, нередко они выполняли работы и для господствующей церкви. Серьезное улучшение экономического положения староверов Урала способствовало притоку рабочей силы из других регионов, среди которых было немало иконописцев [16].
     Интересно отметить, что мастера иконного дела из деревень Богородского уезда отправлялись за Урал, не только к братьям по вере, но, возможно, и к родственникам. Во второй половине XVIII века Гуслицкая волость была разделена, и ее южная часть отошла к горнозаводчику Н.Н. Демидову, который переселил на свои уральские заводы 635 крепостных душ [17].
     В первой половина XIX века на Урал переселяется крестьянин деревни Костино Богородского уезда, Ефим Ефимович Романов, ставший основателем известной на Урале иконописной династии. Сначала он обосновался в Невьянском заводе, затем перебрался в Екатеринбург. Иконописанием занимались его сыновья Филат и Семен, а дочь Мария изготавливала бисерные оклады. В следующем поколении известными иконописцами стали дети Семена Романова - Андрей (ок. 1863 – 1921) и Гавриил ( 1865 – 1928)[18] .
     Из той же деревни Костино были родом иконописцы Перхины[19]. Их земляки из удельгых крестьян деревни Ляхово Богородского уезда Карповской волости братья   Курковы, Петр, Федор и Артемий Ивановичи, с 1848 года проживали в Екатеринбурге, где занимались иконописанием, а также торговлей и извозом [20]. Из деревни Ляхово происходил и Зотей Михайлович Щедрин, иконописец, живший в 1840-х годах   в Екатеринбурге, где кроме писания икон, он также занимался биржевым извозом [21]. В Екатеринбурге работал иконописец Сидор Тарасов, старообрядец, из крестьян Богородской губернии, в 1851 году он вернулся на место жительства [22].
     Однако следует заметить, что благоприятное время для старообрядческих мастеров продолжалось недолго – уже во второй четверти XIX века в царствование императора Николая I на них усиливаются гонения. О многих гуслицких иконописцах мы узнаем их архивов полицейского ведомства.
     Так в 1839 году в Томской губернии были задержаны шестеро крестьян из деревни Костино Богородского уезда: Игнатий и Сысой Родионовы, Кондратий Ефимов, Алимов, Павел и Кирилл Кондратовы. При них находились 34 иконы «окончены письмом» и 24 образа, на которых нанесен фон краской и золотом, а места для изображения лиц и других частей композиции только прогрунтованы и 4 загрунтованные доски. Отобранные иконы оказались достаточно высокого художественного уровня, о чем и сохранилось свидетельство в письме местного епархиального архиерея Агапия московскому гражданскому губернатору: «…отобранные от крестьян шести человек московской губернии, по объявлению их – иконописцев, иконы по свидетельству Консистории оказались все вообще не худо написанными в отношении к простому письму и правильно, исключая того, что в благословляющей руке сложение двух перстов по обыкновению древле бывшему в России…» [23].
     Среди других гуслицких мастеров, работавших на Урале, можно назвать Александра Ганенкова (Гоненкова), утаившего свою приверженность к старообрядчеству и благодаря этому получившему разрешение на занятия иконописанием в Екатеринбурге (жил здесь с 1848 года). После разоблачения он скрывался на Невьянском и Верх-Нейвинском заводах, где продолжал писать иконы [24]. Под надзором полиции с запрещением писать иконы находились, работавшие в Екатеринбурге в 1847 – 1851 годах Устин и Сергей Васильевы [25], и живший в Нижнем Тагиле в 1843 – 1847 годах Тарас Михайлов[26].
     Во время обыска в 1857 году в доме удельного крестьянина д. Давыдовой Карповского приказа Богородского уезда Иосифа Кузьмича Бородина, старообрядца, который с 1849 года проживал в Челябинском уезде и «писал местным раскольникам на старинный манер иконы», были изъяты 11 богослужебных книг в список Иконописного подлинника[27].
     В 1869 году в Златоусте были задержаны крестьяне деревни Ляховой, Ефим Чернышев с сыновьями Тимофеем и Федором, из старообрядцев часовенного согласия. При обыске в их доме хозяин заявил, что «в городе Златоусте уже давно занимаются писанием икон для продажи в разных местах, особенного дозволения на то начальства не имеют, нет у них и промыслового свидетельства, не платят и не платили никогда цеху» [28].

     Известный исследователь истории   староверия на Урале В.И. Байдин, делает предположение о влиянии на горнозаводское уральское искусство XIX века гуслицкого иконописания, которое явилось следствием активной миграции мастеров [29]. В настоящее время оснований для подобных предположений мы не имеем. Ко времени создания нового стиля невьянской иконописи в начале XIX века, ярко представленного в творчестве Богатыревых и близких им художников, гуслицкая иконопись еще   почти не известна. Немногочисленные памятники, безусловно относящиеся к этому региону, не обладают яркими художественными характеристиками позволяющими говорить о некоем едином стиле. Эти произведения далеки по своим художественным и стилистическим особенностям как от невьянских, так шире - от уральских икон.
     Возможно, что влияние было обратным. Так, в иконографии гуслицких икон «Огненное вознесение пророка Илии» появляется заимствованный на Урале сюжет с сарептской вдовой, изображение которого является характернейшей особенностью невьянского (шире - уральского) иконописания [30] (рис. 1)

Рис 1. Икона «Огненное вознесение Илии».
Конец XIX в. Гуслицы.
Собрание А. Ренжина (Москва).

Для того чтобы с достаточной основательностью выявить и охарактеризовать особенности художественного стиля гуслицких икон представляется важным очертить круг памятников происходящих из данного региона. С этой целью мы обращаемся к произведениям, имеющим записи о месте из создания. Также для нас представляют интерес иконы с авторскими подписями и датами.

Рис 2. Икона «Богоматерь Всех Скорбящих Радость».
1827 г. Иконописец Лаврентий Степанов,дер. Запонорье.
Частное собрание (Москва).

Что касается сохранившихся произведений иконописи первой половины XIX века, то в настоящее время их выявлено пока немного. Это прежде всего «Богоматерь Всех скорбящих Радость», 1827 года, написанная иконописцем Лаврентием Степановым из села Запонорье (частное собрание) (рис 2 в тексте) и «Иоанн Предтеча ангел пустыни, со сценами жития», 1831 года, иконописца Семена Иванова из деревни Куровское, принадлежавшей к исторической Гуслицкой волости (Музей имени Андрея Рублева)[31] (илл 1 на 2 стр цветной вкладки). Так как деревня Куровское, не входит в число иконописных сел края перечисленных в статистическом отчете 1882 года, то можно предположить, что иконы писали не только в семи упомянутых поселениях, но и в некоторых других.

Илл 1. Икона «Иоанн Предтеча – Ангел пустыни».
1831 г. Иконописец Симеон Иванов, дер. Куровское.
Собрание ЦМиАР

К 1831 году относится икона «Семь спящих отроков Ефесских» написанная Исидором Тимофеевичем Шитиковым, из деревни Авсюнино, Богородского уезда, входящей в число «гуслицких сел» (частное собрание) [32]( илл 2 на 2 стр обложки). Среди списка подписных икон, опубликованных Н.В. Гавриловой, работавшей в Саратовском государственном художественном музее имени А.Н. Радищева, имеется икона 1846 года, написанная Исидором Тимофеевым из деревни Авсюнино [33]. Совпадения имен и места проживания служит достаточно убедительным доводом для того, чтобы считать эту икону произведением гуслицкого иконописца И.Т. Шитикова [34] . Известно, что представители этого рода занимались писанием и украшением книг в Гуслицах [35]. Это важное свидетельство служит еще одним подтверждением тесной связи гуслицкого иконописания и книжной культуры.

Илл 2. Икона «Семь спящих отроков Ефесских».
1831 г. Иконописец Исидор Шитиков, дер. Авсюнино.
Собрание Г. Гусакова (Донецк).Внизу мелко надпись на обороте.

     Во всех этих иконах заметно довольно сильное влияние иконописи Палеха, значительного художественного центра Нового времени, расположенного в непосредственной близости от Гуслиц.   Интересно, отметить, что палехские иконы пользовались большим спросом среди зажиточных старообрядческих семей гусляков, поэтому неудивительно, что гуслицкие мастера брали за основу палехские образцы, которые импонировали им следованием древней дониконианской традиции, а также тонкостью и нарядностью письма.
     В иконе «Богоматерь Всех скорбящих Радость» мастер использует распространенную в Палехе иконографию [36], и применяет излюбленный и характерный для этого центра декоративный прием: украшает лузгу орнаментальной рамкой. Ряд черт позволяет видеть в ней произведение старообрядческого мастера: изображение Спасителя, благословляющего двумя перстами, помещение в углах солнца и луны в окружении облаков, надпись вязью на верхнем поле из вытянутых крупных букв. Пестрота колорита, использование активных золотых пробелов, почти геометрической формы, позволяет угадывать в ней начатки гуслицкого стиля.
     Икону из собрания Музея имени Андрея Рублева «Иоанн Предтеча ангел пустыни, со сценами жития» сближает с палехской иконописью как иконография и композиционное решение образа (изображение Троицы Новозаветной на верхнем поле в особом ковчеге), так и некоторые особенности колорита, в котором присутствуют любимые палешанами холодные цвета. Характерными для этого центра являются также способ написания горок, архитектуры, деревьев, воды, разделка одежд разбеленным основным тоном. При   безусловной близости к произведениям палехских мастеров икона обладает рядом особенностей, позволяющей относить ее к местной иконописной традиции. В отличие от палехских икон ее колорит не столь звучен, в нем присутствуют глухие сдержанные тона, среди них лимонно-желтые, много темных коричневых и красных цветов. Поля иконы написаны довольно темной охрой, на них яркими цветовыми пятнами выделяются «киноварные» фоны дробниц с предстоящими святыми – один из наиболее излюбленных и характерных приемов гуслицких мастеров.
     Общие для этих памятников приемы мы наблюдаем и в иконе «Семь отроков Ефесских» 1831 года мастера И.Т. Шитикова из деревни Авсюнино. Обращает на себя внимание способ написание горок, с плоскими как бы усеченными вершинами. Рисунок горок напоминает палехские образцы, но уже приобретает особые, присущие именно гуслицким письмам очертания, впоследствии неоднократно повторенные в произведениях мастеров данного региона. Верхнее поле украшено надписью из тонких высоких буквиц с изящными завитками, роднящими их с памятниками местной книжности. Дробницы с высоким килевидным навершием напоминают иконы «поморских писем».
     В этих памятниках созданных непосредственно в гуслицком регионе мы уже можем отметить ряд черт, которые в будущем станут определять художественные особенности местных икон. Как нам представляется, развитие стиля идет по пути упрощение приемов палехского иконописания и выработки собственных выразительных средств. Памятниками, в которых наиболее ярко проявляются эти тенденции, ведущие к сложению нового стиля, являются иконы середины XIX века «Неопалимая купина» и «Сорок мучеников Севастийских» (рис 3,4).

Рис 3. Икона «Богоматерь Неопалимая Купина».
Середина XIX в. Гуслицы.
Частное собрание (Москва).

Рис 4. Икона «Сорок мучеников Севастийских».
Середина XIX в. Гуслицы.
Собрание М. Елизаветина (Москва).

Еще одним интересным произведением середины века является икона «Святой Никита, побивающий беса» 1843 года из собрания Государственного Русского музея [37](рис 5). Как следует из надписи на обороте иконы, она была сделана по заказу Савелия Максимова, жителя деревни Панкратовское, которая входила в историческую область Гуслицы, согласно ревизии 1719 года [38].

Рис 5. Икона «Святой Никита, побивающий беса».
1843 г. Гуслицы.
Собрание ГРМ.

Несмотря на то, что нет указаний на место создания иконы, ее стилистические характеристики достаточно убедительно свидетельствуют о гуслицком происхождении. Прежде всего, обращает на себя внимание особый сумрачный колорит. Здесь мы видим своеобразное сочетание ярких красных пятен (плащ святого и дробницы на полях) и темных, охристых цветов фона. Эти цветовые созвучия станут очень характерными и узнаваемыми для гуслицкой иконописи. Обращает на себя внимания и написание горок в живописном стиле с цветными увалами, которое также станет характерным для ряда гуслицких икон более позднего периода. Икона имеет оригинальное декоративное оформление: наряду с «палехской» рамкой по лузге, по сторонам от центральной сцены расположены крупные колонны, которые украшены барочным орнаментом. Сама конструкция и ее орнаментальное решение явно заимствованы из книжной миниатюры и лубка, которые оказали серьезное влияние на формирование стиля гуслицкой иконописи [39] (рис 6).

Рис 6. Настенный лист «Архангел Михаил – Грозных Сил Воевода».
1854 г. Гуслицы.
Собрание ГИМ.

     Местные мастера, нередко совмещали писание икон, с украшением книг и созданием лубочных листов. Так уже упомянутый выше в связи с полицейским розыском на Урале иконописец Устин Васильев, кроме иконописания занимался изготовлением лубочных картин. На листе с изображением райской птицы Алконост, хранящимся в Историческом музее имеется важная для нас надпись: «Написася сия птица в 1845 году Алексеем Ивановым иконописцем и служителем его Устином Васильевым, иконописцем Авсюниским»[40].   Устин Васильев, происходивший из крестьян Богородского уезда,   был жителем той же деревни Авсюнино, что и И.Т. Шитиков и работал в то же время.
     Иконописание второй четверти - середины XIX века развивалось, как нам, кажется, достаточно интенсивно, хотя памятников этого времени выявлено пока немного. Подтверждением этому служат многочисленные прориси, которые использовали в своей работе художники. Большое количество таких листов, относящихся к 1840-м годам, недавно найдено в архиве иконописца и хозяина мастерской С.Ф. Балзетова, жителя деревни Елизарово   Среди них «Чудо Георгия о змие» 1842 года мастера Ивана Филиппова из Запонорской волости [41].
     Расцвет промысла в Гуслицах приходится на вторую половину XIX века и, особенно на начало XX столетия. В 1882 году в крае насчитывалось 67 иконописцев, в 1890 их стало уже 99, иконописцы уходили на заработки в Сибирь и Астраханскую губернию. В 1880-х годах одна из наиболее крупных мастерских находилась у Ф.Ф. Морозова в деревне Яковлевское , где на него работали семь наемных мастеров и существовало разделение труда иконописцев . Морозов имел значительные заказы, его продукция уходила на Нижегородскую ярмарку, в Оренбургский край и Сибирь. Самыми большими иконописными селами были Анциферово, где в промысле было занято 50 человек и Яковлевское - 21 человек. В Елизарове работала одна, но самая крупная в регионе мастерская, в которой состояли 9 человек[42]. После 1905 года количество иконописцев еще более увеличилось, и в 1908 году их было 139 человек, многие уходили на заработки в Донскую область, в Бессарабию и на Кавказ [43].
     Однако большинство иконописцев работали единолично, использую помощь членов семьи, такие мастера изготовляли за год до 150 икон среднего размера. В течение года в регионе производилось до 9000 икон на сумму от 13 000 до 17500 рублей[44].
     В 1882 году на Всероссийской художественно-промышленной ярмарке в Москве были представлены иконы из иконописных сел Запонорской волости. По оценке экспертов все они «отличаются довольно отчетливым исполнением работы с сохранением характера древне-православных оригиналов». Награды за «довольно удовлетворительную иконную живопись» были вручены крестьянам с. Яковлевское: С.Ф. Морозову, Г.С. Лунину, К.Г. Куколеву, деревни Елизарово: В.К. Чикалову, деревни Анциферово: М.К. Перину, И.А. Миронову и И.Р. Родину «за довольно отчетливое наложение красок»[45].
     В иконописных селах существовали целые династии мастеров, среди них жители села Елизарово Балзетовы – отец Федот Карпов и его сын Семен Федотов Балзетов. Семен обучался иконописному мастерству в деревне Гора, у иконописца М. Тарасова в 1876 – 1877 годах. Став мастером, свои иконы он возил на продажу в Бессарабию и на Украину; накануне революции 1917 года Семен Балзетов уже был владельцем мастерской [46].

Рис 7. Икона «Преображение».
Начало ХХ в. Гуслицы. Мастерская М. Жевлакова.
Собрание К. Эберхарда (Германия).

В конце XIX – начале XX века в селе Ильинский погост существовала иконописная мастерская Маркела Андреевича Желвакова, в которой занимались «писанием икон в разных стилях по золоту и по краске». (рис 7). Икона «Преображение Господне», начала XX века вышедшая из этой мастерской, является яркой иллюстрацией смешения различных стилей (как заявлено в рекламе заведения). Так, она несет в себе характерные черты гуслицкой иконы, (прежде всего - общий колорит) в сочетании с некоторыми приемами письма соседних иконописных центров, в частности, Мстеры (типичное построение горок и палеография), а также использование золотого фона, который достаточно редко применялся в Гуслицах [47].
Можно с уверенностью отметить, что во второй половине XIX века в Гуслицах формируется самобытные и узнаваемые приемы иконописания, серьезно отличающие местные произведения от работ других старообрядческих центров и первую очередь – от Владимирских иконописных сел. Как мы уже отмечали, гуслицкие иконы второй половины XIX века обладают яркой выразительностью и особенными стилистическими чертами. Своеобразие иконам придает сдержанный темный колорит, выдержанный в зеленовато-коричневой гамме. Мастера применяют определенный набор красочных пигментов, среди которых преобладают разные оттенки коричневого и оливкового цветов, которые сочетаются с ярко-красным, пурпурным, светлой охрой, и изумрудно-зеленым. Для написания фонов чаще всего используются охристые цвета; широкие поля покрывают темным коричневым или оливковым тоном, на котором контрастно выделяются красные дробницы с фигурами приписных святых. Цветовое сочетание охристых фонов, коричневых полей и красных дробниц настолько выразительное, яркое и так часто встречается в гуслицких иконах, что может служить верным «знаточеским» признаком при определении произведения. Разделки одежд у святых выполнены разбеленным основным тоном или твореным золотом, которое положено крупными яркими пятнами, имеющие формы простых геометрических фигур. Они составляют звучные и яркие акценты в цветовом решении иконы и разнятся по форме и цвету от мягких живописных «медового» цвета пробелов у палешан и от приглушенного зеленоватого оттенка золота – у мстерских иконописцев. Отличает гуслицкие иконы от произведений других старообрядческих иконописных центров и особый способ написания личного, достаточно полно описанный в наших предыдущих работах. Отмеченный нами прием ровного наложения красочного слоя сплошной заливкой цветом, без контрастной моделировки форм и с тончайшими белильными оживками имеет, как нам кажется, взаимосвязь с традициями гуслицкой книжной культуры, а именно миниатюры и рисованного лубка [48]. Лики святых отличаются особой формой строения глаз, которые имеют миндалевидную форму, с резко очерченными подглазьями, в некоторых случаях подчеркнутыми белилами. Нижняя часть лика завершается плавной округлой линией, создающей впечатление тяжелого массивного подбородка. Все эти приемы мы можем наблюдать на таких памятниках как «Иоанн Богослов в молчании» (ЦМиАР) (илл 3 на 2 стр цветной обложки), «Святитель Николай Чудотворец» (ЦМиАР) (илл 4), «Прп. Сергий Радонежский» (частное собрание), «Преподобная Евдокия» (ЦМиАР) (рис 9 в тексте), «Богоматерь Казанская» ( рис 8) (Старообрядческий храм Гуслицкий регион) и «Святой мученик Уар» (илл 5).

Илл 3. Икона «Святой Иоанн Богослов в молчании».
Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Собрание ЦМиАР.

Илл 4. Икона «Святой Николай Чудотворец».
Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Собрание ЦМиАР.

Илл 5. Икона «Святой мученик Уар».
Начало ХХ в. Гуслицы.
Частное собрание (Ярославская обл.).

Рис 8. Икона «Богоматерь Казанская» (фрагмент).
Начало ХХ в. Гуслицы. Старообрядческий храм (Гуслицкий регион).

Рис 9. Икона «Святая преподобномученица Евдокия».
Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Собрание ЦМиАР.

Отличают гуслицкую икону и изображения архитектуры, облаков и деревьев. Это - в основном приземистые массивные здания, тесно заполняющие иконное пространство. Необходимо отметить, что их структура совершенно другая, чем легкие и изящные, буквально устремленных в высь сказочные дворцы и башенки Палеха и покрытые обильным узорочьем, с тонкими переходами цвета здания Мстеры. Плотные округлые облака, тесно соединенные друг с другом в гирлянду, отличаются от легких воздушных палехских, послужившим для них образцом. Кроны деревьев и кустов, часто пирамидальной формы, составлены из нескольких округлых плоских форм, как бы нанизанных на ствол. Нелишне подчеркнуть, что подобные изображения архитектуры и деревьев часто встречаются в гуслицких книгах и лубках, это особенность была отмечена Е.И. Иткиной [49]. Наиболее характерным и выразительным является изображение дерева в миниатюре «Страшный Суд» из книги «Триодь Постная и Цветная», первой трети XIX века, гуслицкого письма (рис 10-12, илл 6).

Рис 10-11. Миниатюры из книги «Триодь Постная и Цветная» – «Страшный Суд», «Мытарь и фарисей», «Неделя Всех Святых».
Первая треть XIX в. Гуслицы.
Собрание Музея музыкальной культуры имени М.И. Глинки.

Рис 12. Миниатюра из книги «Трезвоны на крюковых нотах».
Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Собрание Егорьевского историко- художественного музея.

Илл 6. Из Гуслицкой рукописной книги «Триодь Постная и цветная»
Собрание музея музыкальной культуры им.М.И.Глинки.

Гуслицкие иконописцы используют различные способы написания горок. Наряду, с уже упомянутыми вертикальными палехскими, они часто изображают и невысокие пологие холмы мягких очертаний зеленых или коричневых цветов, иногда совмещая на одной иконе оба эти приема. Надписи на полях нередко помещаются в барочных картушах ( илл 7 )

Илл 7. Икона «Усекновение главы Иоанна Предтечи».
Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Частное собрание (Московская обл.).

Напомним, что в Гуслицах, которые являлись духовным центром староверов белокриницкого согласия, процветала письменная культура, переписка и украшение книг, создание лубочных картин. Все это не могло не оказать воздействие на иконопись, тем более что значение книжного слова для староверов было необыкновенно высоко. Гуслицкие иконы украшены изящными крупными надписями на верхнем поле, а также снабжены многочисленными текстами на раскрытых книгах и свитках, нередко декорированных крупными буквицами и орнаментальными заставками, заимствованными со страниц оформленных здесь книг. Почерк гуслицких писцов, легко опознается в графически утонченных и совершенных надписях, выполненных высокими, узкими, близко поставленными буквами с мелкими «петельками».

Рис 13.

Излюбленные староверами Богородичные иконные образы и изображения других почитаемых святых также были распространены и в Гуслицах. Нередко местные мастера прибегали к многочастным композициям (рис 21-50 в тексте, илл 9-16 на 3 стр цветной обложки), которые отличались особым формой - в верхней части помещались клейма с полукруглыми рамами (рис 13).

Рис 14. Икона «Богоматерь Казанская».
Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Собрание А. Руднева (Москва).

Рис 15. Икона «Богоматерь Днепрская».
Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Частное собрание (Италия).

Рис 16. Икона «Богоматерь Днепрская» (фрагмент).
Вторая половина XIX в. Гуслицы. Старообрядческий храм (Гуслицкий регион).

     В регионе существовали особо почитаемые образы: «Святой Иоанн огородник» (см. о нем статью в следующем номере) и «Богоматерь Днепрская» (рис 14-16).
     По наблюдениям священника о. Симеона (Дурасова) иконы Богоматери Днепрской были широко распространены в Гуслицах. Они во множестве встречаются в разных местных храмах, и, видимо, часто заказывались. Почитание этой иконы среди старообрядцев - поповцев, по мнению о. Симеона, было связано с тем, что она прославилась как чудотворная в сакральных для староверов местах - на Керженце и на Иргизе. Ранние списки с нее были выполнены в начале XIX века в мастерских Палеха; среди них и икона 1803 года из гуслицкого храма, в котором служил о.Симеон, являющаяся «точным повторением чудотворной Днепрской иконы, находящейся «доныне» в Комаровском скиту на Керженце» [50]. Возможно, что эти палехские образы послужили образцами для гуслицких икон, что в очередной раз доказывает влияние Палеха на местное иконописание.
     Наряду с описанным нами стилистическим направлением выделяются произведения, имеющие другие художественные характеристики. Сохраняя многие особенности гуслицких икон - в письме личного, в системе наложения золотых пробелов, в рисунке фигур, палеографии - они отличаются более светлым колоритом. В красочной гамме используются синие и зеленые цвета в сочетании с красным, нередко появляются золотые фоны.

Рис 17. Икона «Троица Ветхозаветная».
Конец XVII в. (под записью XIX в.).
Собрание Сергиево-Посадского музея- заповедника.

Ярким примером подобного письма является икона «Троица Ветхозаветная» (рис 17) из села Речица Раменского района Московской области [51], расположенного на территории Гуслицкого края в непосредственной близости от Ильинского погоста (Сергиев-Посадский музей-заповедник). Икона находилась в старообрядческой церкви, для которой она возможно и была написана. Интерес для нас представляет верхний красочный слой, который относится к старообрядческой записи второй половины XIX века, закрывающей авторскую живопись XVII века. Наиболее примечательные со стилистической точки зрения являются сюжеты на темы Жертвоприношение Авраама и Деяния Троицы, которые были дополнены при записи; в них наиболее последовательно проявляется особенности местного письма. Лики ангелов, Авраама и Сарры написаны в типичной гуслицкой манере - сплошной заливкой с мелкими оживками. Особенностью является способ написания одежд. Вместо известных нам приемов наложения крупных пробелов геометрической формы (как в клеймах иконы) или разбеленным основным тоном, мастер покрывает одежды множеством мелких складок. Они напоминают кистевой рисунок и знаменитую характерную для гуслицкого книжного орнамента штриховку [52].

Рис 18. Икона «Святой Николай Можайский» (фрагменты).
Конец XIX – начало ХХ в. Гуслицы. Старообрядческий храм (Гуслицкий регион).

Илл 8. Икона «Огненное вознесение Илии».
1882 г. Гуслицы.
Собрание А. Ренжина (Москва).

Близкий колорит и аналогичное изображение пейзажа на поземе в виде пологих зеленых и коричневых холмов встречаются на иконах «Святитель Николай Можайский» (рис 18, частное собрание отец Симеон) и «Огненное вознесение пророка Илии» [53] (илл 8 на 2 стр цветной обложки)

Рис 19. Икона «Лоно Авраамово».
1897 г. Иконописец Семен Морозов. Гуслицы.
Собрание К. Эберхарда (Германия).

Близка к этой группе памятников, хотя и стоит несколько особняком, известная подписная икона гуслицкого мастера «Лоно Авраамово», 1897 года [54]. (рис 19) Мастером этой иконы является сын владельца самой крупной мастерской деревни Яковлевское Ф.Ф. Морозова - Семен, который был награжден за иконописные работы на выставке 1882 года в Москве. На тыльной стороне иконы тайнописью записано имя мастера (Расшифровка принадлежит таллиннскому коллекционеру Ю.Н. Мануйлову) [55]. Художественный строй этой иконы позволяет связать ее с рисованным лубком, который, как уже неоднократно отмечалось, является неотъемлемой частью гуслицкой иконописной культуры. Все пространство иконы заполнено изображениями фигур святых и деревьев, позем написан в виде цветных увалов, в разделке складок одежд и драпировок используется излюбленная штриховка.

Рис 20. Икона «Добрый Пастырь».
Конец XIX в. Гуслицы.
Собрание Егорьевского историко-художественного музея.

     Как нам кажется, к художественной культуре Гуслиц можно отнести и икону "Христос Добрый пастырь" (рис 20) из собрания егорьевского фабриканта и мецената М.Н. Бардыгина, находящуюся в Егорьевском историко-художественном музее. С «гуслицкими письмами» ее роднит общий сумрачный колорит, особенности личного письма (более всего - в нижнем клейме), способ разделки одежд, форма жертвенника, а также изображение горок, позема и деревьев. Как отмечают исследователи, возникновение такой композиции непосредственно связано с трагической гибелью императора Александра Второго в 1881 году, после которой в народной среде появилось его особое почитание [56]. Кроме отражения народного почитания, мы видим в этой иконе и старообрядческие корни, несмотря на использование в ней «никонианских» символов.
     Как известно, Гуслицы были тем местом, где идеи «Окружного послания» обсуждались особенно сильно и стали ареной споров между его сторонниками и противниками. В этой иконе, как нам кажется, отразились ряд положений «Окружного послания» - утверждение благодатности и «правильности» четырехконечного креста наряду с восьмиконечным, написания имени Иисус (с восьмеричными и десятеричными буквенными обозначениями как в господствующей церкви), а также молитвы за царя. В Послании Христос напрямую отождествляется с добрым пастырем: «Оберегая стадо Христовых словесных овец от душепагубнаго учения и во отвращение таковых нелепых мудрований и всескверных плевел, посеянных посреде чистыя пшеницы благоверия, предлагаем послание сие и молим все Христоименитое достояние…» [57]. В пользу старообрядческого происхождения произведения свидетельствует и изображение на раме Господа Саваофа, благословляющего двумя перстами.
     Таким образом, можно сделать вывод о художественном и стилистическом своеобразии «гуслицких писем» XIX - начала XX веков, которые отличаются от старообрядческих мастерских центрального региона России, в первую очередь Владимирских сел, а также Поволжья. В настоящее время еще трудно разделить гуслицкие иконы по различным стилистическим направлениям, дальнейшие исследования помогут уточнить как особенности, так и ареал распространения данных писем.

Рисунки и иллюстрации

Рис 21. Икона «Покров Богоматери». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Эстония).	Рис 22. Икона «Избранные праздники и святые». 1862 г. Гуслицы. Собрание К. Эберхарда (Германия).
Рис 23. Икона «Святой Архангел Михаил с избранными святыми». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Великобритания).	Рис 24. Икона «Святые преподобный Моисей Мурин и мученик Бонифатий». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Музея икон, Франкфурт-на-Майне (Германия).
Рис 25. Икона «Иконостас». 1870 г. Гуслицы. Собрание К. Эберхарда (Германия).	Рис 26. Икона «Четырехчастная». 1893 г. Гуслицы. Собрание К. Эберхарда (Германия).
Рис 27. Икона «Святой Ангел-Хранитель с избранными святыми». 1894 г. Гуслицы. Собрание К. Эберхарда (Германия).	Рис 28. Икона «Преполовение». 1909 г. Гуслицы. Собрание К. Эберхарда (Германия).
Рис 29. Икона «Святой Николай Чудотворец Можайский». Конец XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Италия).	Рис 30. Икона «Святой Николай Чудотворец». Конец XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Италия).
Рис 31. Икона «Святой Николай Чудотворец». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Италия).	Рис 32. Икона «Святой Николай Чудотворец». 187(?) г. Гуслицы. Частное собрание (Италия).
Рис 33. Икона «Святой Николай Чудотворец». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Италия).	Рис 34. Икона «Святая преподобномученица Параскева». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание К. Эберхарда (Германия).
Рис 35. Икона «Святой Иоанн Предтеча». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Музея русских икон, Печчоли (Италия).	Рис 36. Икона «Четырехчастная». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Италия).
Рис 37. Икона «Святой Архангел Михаил». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Германия).	Рис 38. Икона «Богоматерь Боголюбская». Конец XIX в. Гуслицы. Собрание М. Елизаветина (Москва).
Рис 39. Икона «Четырехчастная». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Италия).	Рис 40. Икона «Воскресение Христово с праздниками». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Государственного художественного музея Латвии.
Рис 41. Икона «Воскресение Христово и избранные праздники». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание К. Эберхарда (Германия).	Рис 42. Икона «Богоматерь Всех Скорбящих Радость». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Мордовского республиканского музея
Рис 43. Икона «Четырехчастная». Вторая половина XIX в. Гуслицы.	Рис 44. Икона «Богоматерь Всех Скорбящих Радость». Конец XIX в. Гуслицы. Собрание Томского епархиального управления. Собрание Музея икон, Франкфурт-на-Майне (Германия).изобразительных искусств имени С.Д. Эрьзи.
Рис 45. Икона «Четырехчастная». Вторая половина XIX в. Гуслицы.	Рис 46. Икона «Богоматерь Казанская». Вторая половина XIX в. Гуслицы.
Рис 47. Икона «Многочастная». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Мордовского республиканского музея изобразительных искусств имени С.Д. Эрьзи. Частное собрание (Италия). Собрание Музея икон, Франкфурт-на-Майне (Германия).	Рис 48. Икона «Усекновение главы Иоанна Предтечи». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Егорьевского историко-художественного музея.
Рис 49. Икона «Огненное вознесение Илии и Богоматерь Всех Скорбящих Радость». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Частное собрание (Германия).	Рис 50. Икона «Зачатие Святого пророка Захарии». Конец XIX в. Гуслицы. Собрание Музея «Дом Иконы» на Спиридоновке (Москва).
Илл 9. Икона «Четырехчастная». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Мордовского республиканского музея изобразительных искусств имени С.Д. Эрьзи.	Илл 10. Икона «Господь Вседержитель». 1870 г. Гуслицы. Частное собрание (Италия).
Илл 11. Икона «Святые Кирик и Улита». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание О. Здановича (Донецк).	Илл 12. Икона «Четырехчастная». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание А. Афанасьева (Москва).
Илл 13. Икона «Богоматерь Неопалимая Купина». Конец XIX в. Гуслицы. Собрание Музея «Дом Иконы» на Спиридоновке (Москва).	Илл 14. Икона «Святой Симеон Богоприимец». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Г. Гусакова (Донецк).
Илл 15. Икона «Святой Ангел-Хранитель с избранными святыми». Вторая половина XIX в. Гуслицы. Собрание Музея «Дом Иконы» на Спиридоновке (Москва).	Илл 16. Икона «Богоматерь Всех Скорбящих Радость». Конец XIX в. Гуслицы. Собрание Музея «Дом Иконы» на Спиридоновке (Москва).

Примечания

[1] Смирнов В.И. История Гуслицкой волости: ее границы, межи, легенды, были, небылицы // Гуслица старая и новая: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / Редактор-составитель С.С. Михайлов. М., 2004. С. 20. Агеева Е.А. Гуслица // Православная энциклопедия. Под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла. Т. 13. М., 2011. С. 503 – 509.

[2] Ордынский И.И. О народных названиях местностей Московской губернии // Сборник материалов для изучения Москвы и Московской губернии. М., 1864. Вып. 1. С. 39 – 44; Акты феодального хозяйства и земледелия. Т. 1. М., 1951. С. 191. Полная выписка из грамоты Иоанна Грозного о границах волости приведена в статье В.И. Смирнова «А кто межу взорвет и грани ссечет того бити кнутьем» // Гуслицы: Историко-краеведческий альманах. Вып. 2. Ильинский Погост, 2005. С. 46 – 47; Смирнов В.И. История Гуслицкой волости: ее границы, межи, легенды, были, небылицы // Гуслица старая и новая: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / Редактор-составитель С.С. Михайлов. М., 2004. С. 17 – 23; Смирнов В.И. Мы - егорьевцы. М., 1999. С. 463 – 466.

[3] Аверьянов К.А. О первом упоминании волости Гуслица // Гуслица старая и новая: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / М., 2004. С. 8 - 16.

[4] Карякин Ю.А. Исторической столице Гуслиц – 420 // Гуслицы: Историко-краеведческий альманах. Вып. 2. Ильинский Погост, 2005. С. 27 – 45; Лизунов В. Старообрядческая Палестина. Орехово-Зуево, 1992; Михайлов С.С. Проблема церковно-краеведческого изучения Гуслиц. // Гуслица старая и новая: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / М., 2004. С. 38 - 45.

[5] Ордынский. Указ. соч. С. 39:

[6] Безгодов А.А., Михайлов С.С. Подмосковная «Патриаршина»: Страница истории староверия в Орехово-Зуевском районе. М., 2003.

[7] Михайлов С.С. Так что же считать Гуслицами // Гуслицы: Историко-краеведческий альманах. Ильинский погост, 2004. С. 7 – 20.

[8] Стороженко А. Из портфеля чиновника. Гуслица // Отечественные записки. Т. 146. 1863, январь. С. 82 - 130; Субботин Н. История белокриницкой иерархии. М., 1874; Карцов В.Г. Религиозный раскол как форма антифеодального протеста в истории России. Ч. II. Калинин, 1971. С. 131 – 132.

[9] Алексеев С.Г. Старообрядческие монастыри в Гуслицах // Златоструй. М., 1910. № 4. С. 23 – 25.

[10] Дробленкова Н.Ф., Сарафанова Н.С. Поездка за рукописями в Орехово-Зуевский и Куровской районы Московской области в декабре 1958 г. // ТОДРЛ. Т. XVI. Л., 1960. С. 539 – 542; Бобков Е.А. Певческие рукописи гуслицкого письма // ТОДРЛ. Т. XXXII. Л., 1977. С. 388 – 394; Неволин Ю.А. Методика работы над «Иллюстрированным каталогом иллюминированных рукописей в собрании ГБЛ» // Записки отдела рукописей ГБЛ. № 37. М., 1976. С. 228 – 229; Русский рисованный лубок конца XVIII – начала XX века из собрания Государственного Исторического музея. Составитель и автор текста Е.И. Иткина. М., 1992. С. 34 – 36; Рахманова М.П. Старообрядческие певческие книги // Духовная среда России: Певческие книги и иконы XVII – начала XX веков. Авторы-составители выставки и книги М.П. Рахманова, М.М. Красилин. М., 1996. С. 36 – 63.

[11] Кустарные промыслы в Богородском уезде (по местным исследованиям 1889 – 1890 г.) Сост. К.А. Вернером // Статистический ежегодник Московской губернии за 1890. М., 1890. Раздел IV. С. 1 – 59; Зотова Е.Я. Гуслицкое и загарское медное литье. Проблемы классификации. // Гуслица старая и новая: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / Редактор-составитель С.С. Михайлов. М., 2004. С. 50 - 58.

[12] Нечаева Т.Н., Чернов М.А. Гуслицкая икона // Антиквариат: Предметы искусства и коллекционирования. М., 2006. № 9(40). С. 8 – 13; Агеева Е.А., Э.П.И. Старообрядческое иконописание в Гуслице // Православная энциклопедия. Указ. соч. С. 506 – 508. Нечаева Т.Н., Чернов М.А.. Еще раз о гуслицкой иконе // Антиквариат: Предметы искусства и коллекционирования. М., 2009. № 10(70). С. 4 – 17. Маслов Е.Н. Иконописное мастерство, рукописные книги. Гуслицкое литье // Сайт Богородск-Ногинск. Богородское краеведение. http://bogorodsk-noginsk.ru/narodnoe/4_promysly8.html

[13] «По рассказам старожилов, он (иконописный промысел Т.Н., М.Ч.) возник здесь около 150 лет назад» - см. Иконописный промысел // Сборник статистических сведений по Московской губернии. Т.VII, вып. III. М., 1882. С. 83.

[14] Иконописный промысел // Сборник статистических сведений по Московской губернии. Т.VII, вып. III. М., 1882. С. 83 – 87; Истомина И.Г. Народные промыслы Подмосковья // Отечество. Краеведческий альманах. М., 1996. С. 303 – 305.

[15] Музей «Невьянская икона». Екатеринбург, 2005. С. 13 – 14.

[16] Байдин В.И. Повествовательные и документальные источники по истории старообрядческого иконописания на горных заводах Урала в XVIII - начале XX в. // Невьянская икона. Екатеринбург, 1997. С. 233 – 243.

[17] Ордынский. Указ. соч. С. 42.

[18] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале XVII – начала XX в. Материалы к словарю // Уральская икона: Живописная, резная и литая икона XVIII – начала XX в. Екатеринбург, 1998. С. 319 – 320; Романов С.Ф. Костино // Гуслицы: Историко-краеведческий альманах. Вып. 3. Ильинский Погост, 2006. С. 52 – 55.

[19] Романов. Указ. соч. С. 52.

[20] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 295.

[21] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 338.

[22] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 323.

[23] Богородские старообрядцы-иконописцы добрались до Томской губернии // Сайт: Богородск-Ногинск. Богородское краеведение.
http://bogorodsk-noginsk.ru/starover/13_tomsk.html

[24] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 269.

[25] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 261.

[26] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 308.

[27] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 259.

[28] Мастера и мастерские церковного искусства на Урале. Указ. соч. С. 261.

[29] «Сведения знатока невьянской иконы, ведущего археографа Уральского Университета В.И. Байдина» - примеч. 5 в статье Агеевой Е.А. К проблеме гуслицкого миропонимания // Гуслица старая и новая: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / М., 2004. С. 71.

[30] Чернов М.А. «Огненное вознесение пророка Илии» в старообрядческой иконописи горнозаводского Урала и Ветки // «Антиквариат», № 12(82), 2010. С. 8, 12.

[31] Музей древнерусского искусства имени Андрея Рублева. Автор текста и составитель А.А. Салтыков. Л., 1981. С. 53, ил.189.

[32] Всем скорбящим Радость. Православная икона XVI – XX вв. в частных собраниях г. Донецка: Каталог / Авт. – составители: О.М. Зданович, Г.В. Гусаков. Донецк, 2007. Кат. 121, ил. 121а.

[33] Гаврилова Н.В. Надписи XVIII – XIX веков на иконах Саратовского края // Русская поздняя икона от XVII до начала XX столетия: Сборник статей. Редактор-составитель М.М. Красилин. М., 2001. С. 224.

[34] Всем скорбящим Радость. Указ. соч. Кат. 121, с. 292

[35] Агеева Е.А. Старообрядческое иконописание в Гуслице // Православная энциклопедия. Т. 13. С. 505.

[36] Иконопись Палеха из собрания Государственного музея палехского искусства / Сост. Л.П. Князева, Н.П. Кузенина, О.А. Колесова. М., 1994. Табл. XXXVIII.

[37] Образы и символы старой веры: Памятники старообрядческой культуры из собрания Русского музея. СПб., 2008. Кат. 134, с. 150.

[38] Карякин Ю.А. Царские милости и опалы: Лопухины в истории Гуслицы и Отечества // Гуслицы. Историко-краеведческий альманах. Ильинский Погост, 2004. С. 38.

[39] Иткина. Указ. соч. «Архангел Михаил, повергающий дракона», 1854 г. Кат. 80, ил. на с. 128

[40] Иткина. Указ соч. «Райская птица Алконост», 1845. Художники А. Иванов, У. Васильев. Кат. 132, с. 243 (лист парный к картинке «Райская птица Сирин», сер. XIX в. кат. 129, с. 241 - 242).

[41] Агеева Е.А. Подмосковная рукописная коллекция научной библиотеки МГУ и архив гуслицких иконописцев Балзетовых. // Рукописи. Редкие издания. Архивы. Из фондов Отдела редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ. М., 2004. С. 284.

[42] Сборник статистических сведений по Московской губернии. М., 1882. т. VII, вып. III. С. 83, 88; Статистический ежегодник Московской губернии за 1890 г. М., 1890. Разд. IV. С. 5, с. 50-51.

[43] Е.Н. Маслов. Указ. соч.

[44] Отчет о всероссийской художественно-промышленной выставке. СПб., 1883. Т.V. С. 207.

[45] Отчет о всероссийской художественно-промышленной выставке. СПб., 1883. Т.V. С. 208.

[46] Агеева Е.А. К проблеме гуслицкого миропонимания // Гуслица старая и новая: Материалы межрегиональной научно-практической конференции / М., 2004; Агеева Е.А. Указ. соч., 2004.

[47] Неизвестная Россия: Иконописные мастерские старообрядцев XVIII и XIX веков: Ветка, Гуслицы, Невьянск и мастерская Фролова в рае. Франкфурт, 2010. Кат. 21, с. 108.

[48] Иткина. Указ соч. С. 34 – 36; Рахманова. Указ соч. С. 39 – 40.

[49] Иткина. Указ. соч. С. 36.

[50] Священноинок Симеон Дурасов. Почитание в старообрядчестве иконы Пресвятой Богородицы «Днепрская» (постановка вопроса). Доклад на конференции «Следуя отеческим преданиям». Москва, Музей им. Андрея Рублева, 22 – 23 ноября 2005 г. // Сайт «Крылья голубиные» раздел «История». http://bogorodsk-noginsk.ru/narodnoe/4_promysly8.html

[51] «Троица Ветхозаветная, с Сошествием св. Духа на апостолов», вторая половина XIX в. (запись). Из Вознесенской церкви с. Речицы Раменского района Московской области. В селе находилась старообрядческая церковь, из которой в 1930-1940-х годах иконы были перенесены в Вознесенскую. Село Речицы вместе с группой деревень Бронницкого и Богородского уездов входили в состав Гжельского приказа. Опуб.:Иконы Сергиево-Посадского музея-заповедника: Новые поступления и открытия реставрации: Альбом-каталог / Автор текста и составитель Л.М. Воронцова. М., 1996. Кат. 23.

[52] Иткина. Указ. соч. С.34.

[53] Нечаева Т.Н., Чернов М.А. Указ. соч.

[54] Lebendige Zeugen: Datierte und Signierte Ikonen in Russland um 1900. Franrtfurt am Main 2005. P ;. Неизвестная Россия. Указ соч. № 39, с. 126..

[55] Нечаева Т.Н., Чернов М.А. Еще раз о гуслицкой иконе // «Антиквариат», № 10 (70). Октябрь, 2009. С. 17;

[56] Шередега Н. «Христос Добрый пастырь» // Артемова Н, Остаркова И., Шередега Н. Егорьевские диковины: Сокровища из коллекции М.Н. Бардыгина. М., 2008. С.152 – 153.

[57] Окружное послание старообрядческих епископов, изданное 24 февраля 1862 года. М., типография П.П. Рябушинского, 1911.