КУЗНЕЦОВЫ И ГУСЛИЦА.

Рядом с Гуслицей расположены Гжель и Ново-Харитоново - родина Кузнецовых. Кроме большого числа различных предприятий по производству характерной Гжельской посуды, различные изделия из фарфора производят почти в каждом доме. Словно мы вернулись на несколько веков назад. Эти места хранят память о Кузнецовых.

В начале XX века в селах Ново–Харитоново, Гжель, Речицы проживали родственники Кузнецовых, но они уже имели мелкие заведения; в 1914 г. у Федора и Михаила Ивановичей Кузнецовых в Ново–Харитоново были заведения по выпуску фарфоровой игрушки, на которых работало по 3 человека. На фарфорово–игрушечной фабрике Ивана Анисимовича Акулина работало 32, Семена Анисимовича – 40 человек. Они приходились родственниками Кузнецовым по женской линии. После революции их фабрики были национализированы, а на их основе создан завод «Электроизолятор».

АО Гжельский завод «Электроизолятор» — крупное предприятие Гжельского региона, основное производство, управление и другие объекты которого расположены в селе. После революции специализировался на выпуске технического фарфора для средств связи, изготовлении разнообразных изоляторов — от самых мелких до уникальных — для крупнейших электростанций страны и зарубежных потребителей. Частично там производят фарфоровые детали для ткацких станков, железнодорожных вагонов и других отраслей народного хозяйства.

В селе есть памятник архитектуры — старообрядческая Георгиевская церковь. Расположена она в центре селе возле шоссе, построена в 1912 г. к 100–летию победы над Наполеоном на средства владельца фарфоровых заводов Ивана Емельяновича Кузнецова для земляков–старообрядцев. Он и сам был старообрядцем. Построена церковь из кирпича и оштукатурена, имеет сложный асимметричный объем. Центральная часть храма возведена в плане, приближенном к квадрату, перекрыта крестовым сводом, увенчана восьмигранным шатром с луковичной главой и украшена стилизованными закомарами в два ряда. Колокольня, составляющая в плане единое целое с основным объемом церкви и расположенная в юго–западной ее части, имеет один ярус звона. Увенчана небольшим шатром с луковичной главкой. Шатер украшен стилизованными стрельчатыми закомарами, выполняющими роль детонатора звука. Колокольня ниже церкви, что является довольно редким случаем в строительстве храмов. С востока и запада к церкви примыкают полукруглые апсиды, одна из них увенчана луковичной главкой на круглом барабане. Церковь имеет западный и южный входы; западный — с декоративным крыльцом. В 1929— 1990 гг. церковь была закрыта, использовалась как складское помещение. Старожилы помнят, что до закрытия в ней был необыкновенный фарфоровый иконостас. Теперь церковь реставрируется на средства ТОО «Гжель». В 1990 г. при нем зарегистрирована старообрядческая община и возобновлены службы.

Возле церкви стоит двухэтажный дом, как утверждают местные жители, построенной в прошлом веке Кузнецовыми как богадельня для неимущих.

Недалеко от села, среди полей, сохранился зеленый островок старообрядческого кладбища, носящего название Коптевское.

В Центральном историческом архиве Москвы найдены два дела, относящиеся к Кузнецовской тематике.( Ф.51 оп.10.д92.)

Дело Московской казенной палаты о взимании дополнительного сбора по отношению к товариществу мануфактур Балашовых ( из него потом родилось Куровское МПО). Дело относится к периоду с 1893 по 1909 гг. Рассказывает о владениях и производстве Балашовых. Но заинтересовал тот факт, что владельцем небольшого количества паев товарищества был Матвей Сидорович Кузнецов. Мало того он часто председательствовал на собрании владельцев. Зачем королю фарфора нужны были 10 паев из из 450.( Это 2 голоса из 89).

Оказывается:

Балашов Сергей Васильевич (1. 10. 1835 – 2. 12. 1889) – Создал вместе с братом «Товарищество мануфактур Сергея и Григория Балашовых». Он был женат на младшей сестре М.С.Кузнецова Пелагее Сидоровне. После его смерти дело продолжили его сыновья – вместе с матерью Пелагеей Сидоровной.

В годы несовершеннолетия Матвея Сидоровича являлся одним из его опекунов.

В последствии, когда дети Балашовых женились или выходили замуж, их непременным поручителем выступал дядя – Матвей Сидорович Кузнецов.

Для обучающихся в Старообрядческом институте Рогожского кладбища им были установлены две стипендии в размере до 4 тысяч рублей имени Сергея Васильевича и Пелагеи Сидоровны.

Без преувеличения можно сказать, что кузнецовские фабрики обеспечивали и определяли технический прогресс в российской фарфоровой промышленности. Кузнецовы первыми в России применили для обжига посуды кусковой торф, залежами которого богаты болота восточной части Московской губернии. М.С. Кузнецов внимательно отслеживал технические нововведения в стране и Европе. Архивный фонд товарищества в ЦИАМ сохранил «Дело о передаче немецкой фирмой “Товарищество Винцер Кильн” Товариществу Кузнецова патента на муфельную печь, изобретенную немецким живописцем Фюрбрингером», датированное февралем—мартом 1898 г. ( Ф. 337. Оп. 2 Д. 4. Л. 23 об.)

Благодаря этому технологическому трансферту, М.С. Кузнецов улучшил качество обжига живописи по фарфору, закрепив свой приоритет в этой области юридически: «До сего времени в России кроме Товарищества М.С. Кузнецова, на заводах которого действуют эти печи, никому другому разрешение на постановку печей “Муфель” не было дано и впредь никому не разрешать применение привилегии в России». К защите приобретенных прав на изобретение, как и вообще своих авторских прав, фирма относилась весьма серьезно, о чем и свидетедьствует продолжавшееся 9 лет судебное разбирательство с двоюродным братом владельца фирмы И.Е. Кузнецовым: ходатайство перед министром торговли и промышленности о запрещении новгородскому купцу И.Е. Кузнецову подделывать клеймо Товарищества М.С. Кузнецова и пользоваться муфельной печью без патента было начато 26 февраля 1901 г. и закончено 3 апреля 1910 г.

Вспоминаю старый домик сестры бабушки в Гуслицкой деревне Батогово. Бабушка умерла рано и ее сестра восполнила нам, внукам эту потерю. Старый домик Ефросиньи Алексеевны Сорокиной, уроженки деревни Беззубово, в девичестве – Власовой. Огромная русская печь на четвертую часть дома, тесовые перегородки отделяющие кухонную часть перед печкой и место для кровати в задней части. Из мебели большой самодельный стол с двумя выдвижными ящиками, и 3 большие скамьи вокруг стола. Вот и весь гарнитур. Пожалуй еще полка для посуды и встроенный в тесовую перегородку легкий шкафчик с открывающимися стеклянными дверками. Все некрашено, но идеальнейшая чистота. Очень мы дети не любили, когда бабушка затеивала мытье полов с использование кусочка кирпича.

Сам дом без фундамента, стоял прямо на земле. Сзади были пристроены большие бревенчатые, очень чистые сени. От части сеней была отгорожена маленькая темная кладовка, из которой была лестница на чердак. Кровля щепой, где-то в шестидесятые годы мои родители покрыли ее шифером. Двор без крыши, с воротами и отдельной дверью для входа. Ворота в нашу бытность уже не открывались. Дом закрывался на кованый замок не чаще чем один раз в месяц, когда бабушка уходила в Егорьевск. Обычно калитка закрывалась на небольшую палку. Никаких случаев воровства никогда не было, да и воровать практически было нечего.

В комнатке перед печкой несколько ухватов для огромного количества глиняных горшков, чугунков и сковород. Глиняные горшки разных размеров, видно что сделаны вручную. Предполагаю сейчас, что это изделия местных гончаров, перевозить такие на дальние расстояния невозможно и нерационально. В шкафчике за стеклянными стенками стояло небольшое количество фарфоровой посуды, но ее никогда не доставали и не пользовались. Она была просто украшением интерьера, нам не разрешалось ее трогать.

Это была Кузнецовская посуда, похожая на дорогую, «дворянскую». Она часто попадала в крестьянские дома, это мы видим даже по тем ее остаткам, которые сохранились в домах Гусляков до настоящего времени. Как же она попала сюда?

Сорокина Ефросинья Алексеевна, о которой шел рассказ выше вместе с мужем уходили на заработки в Дулево на кузнецовские предприятия. Они большую часть времени и жили там, приходя изредка навестить родственников, да помочь в сельхозработах. Наверное посуда была частью заработка.

Много такой посуды сохранилось в деревнях Степановка и Абрамовка, жители помнят, что ее принесли родители с фарфоровых работ из Дулева. А жили они в специально построенных для них казармах, которые называли Гуслицкими. Семейные и холостяки жили в отдельных домах. Часть казарм сохранилась до сегодняшнего дня.

Как и промышленники Морозовы, Солдатенковы, Рябушинские – Кузнецовы были старообрядцами. Они не только не скрывали свою конфессиональную принадлежность, но, наоборот, подчёркивали старообрядческое происхождение. Старообрядческую церковь Дулева украшал великолепный полуфаянсовый иконостас, изготовленный на заводе в селе Кузнецово (ныне Конаково). Эта церковь, которая находилась рядом с современным зданием проходной ДФЗ, разрушили в 20 — 30-х годах прошлого века, а иконостас чудом уцелел и в настоящее время хранится в Орехово-Зуевском городском историко-краеведческом музее. Возле церкви на фабрике в Дулёве проводились религиозные диспуты – приезжали миссионеры, приходили старообрядческие начётчики и всенародно спорили. В рекламных материалах, дававшихся товариществом, непременно подчёркивалось, что на фабриках компании запрещена торговля спиртным. В производстве товарищества важное место занимали церковные предметы: фаянсовые иконостасы, киоты, лампады, подсвечники.

Матвей Сидорович был попечителем Народной столовой на Хитровом рынке. Последние годы жизни он возглавлял Совет Московской старообрядческой общины Рогожского кладбища. В Совет входили и его сыновья: Николай, Сергей, Александр и Георгий. Кузнецовы жертвовали большие суммы на нужды общины. Кроме того, ежегодно от наследников поступало в неприкасаемый капитал Московского Духовного Совета по 10 тысяч рублей.

Не случайны совпадения и параллели, которые обнаруживаются в стилистике росписи гжельского и дулевского фарфора и узорочных вставок в гуслицких рукописных богослужебных книгах, очень популярных в старообрядческой среде. Зачастую авторами здесь были одни и те же мастера, не говоря уже об общих учителях и художественном вдохновении одних идеями и традициями других.

Матвей Сидорович был погребен на Рогожском кладбище в 1911 году в фамильном склепе. Однако наряду со многими другими надгробиями захороненных здесь же известных промышленников, таких как Рябушинские,Салдатенковы, в 1920-е годы его могила была уничтожена. На этом месте сейчас установлена небольшая стелла- памятник.

Описание жизни и деятельности Кузнецовых находим мы в произведениях Александра Владимировича Перегудова. Его поистине можно назвать певцом «фарфора». Он имел очень приличную коллекцию фарфора. Сейчас она украдена. Тодорской Вере Ивановне – хранительнице и творческой наследнице Александра Владимировича нанесен огромный моральный, психологический и физический удар.

Кому как не Ликино-Дулевскому музею сделать домик где работал писатель, где писалась Цусима, своим филиалом. Конечно работа с певцами и бардами интересней, но это более необходимо.

На один баннер или рекламный щит, установленный администрацией города Ликино- Дулево к приезду нашего уважаемого губернатора можно было бы и отремонтировать дом Перегудова, установить решетки на окна, противопожарную сигнализацию и тревожную кнопку.