Елена Александровна Агеева,
научный сотрудник музея МГУ.

ДИНАСТИЯ КУЗНЕЦОВЫХ – ОТ РИГИ ДО СТАМБУЛА:
НОВЫЕ АРХИВНЫЕ ИСТОЧНИКИ.

Имя Кузнецовых в России накрепко связано с самобытным отечественным фарфором и фаянсом. Но деятельность этой семьи была чрезвычайно многообразна и развивалась от западных до восточных земель, и весьма многочисленные новые исследования, посвящённые династии, не могут исчерпать всех её направлений. Нимало новых источников до сих пор таят известные архивные хранилища.

В Историческом архиве Эстонии в Тарту хранится объемистое дело [1], содержащее переписку и документы о введении указа, сказавшегося и на деятельности Сидора Терентьевича Кузнецова, об ограничении права русских купцов-старообрядцев г. Риги развивать предпринимательство и торговлю.

31 марта 1846 г. было объявлено высочайшее повеление «о недопущении раскольников в местное гражданство и в гильдейские братства г. Риги» (л. 5 об.), проведение которого в жизнь осложнялось и затягивалось в связи со значительной важностью купеческой деятельности в Прибалтийском крае. К 23 октября 1854 г. императором в заседаниях секретного комитета было выработано циркулярное распоряжение, направленное на искоренение старообрядчества, по которому предписывалось: « при объявлении купеческих капиталов требовать от предъявителей свидетельства о принадлежности их к православной церкви, безусловно, или на правилах единоверия; не предъявившим такого доказательства выдавать свидетельства на временном праве» (л. 7). Причём такого аттестата по распоряжению Рижской казённой палаты удостаивались только купцы, ранее имевшие гражданство и торгующие изделиями своих собственных заводов и фабрик (л.114 об.). К ним относилась и семья купца II гильдии С.Т. Кузнецова, владевшего в Риге 3 лавками (л.162). Купцы не только Прибалтийского края, а по всей России были поставлены перед суровым выбором: или перейти в синодальную церковь, в крайнем случае, на основах единоверия, и сохранить своё членство в гильдии, или остаться верными вере предков и оказаться в мещанском сословии на правах торгующих крестьян. Причём власти не видели в этом особого ущемления, считая, что гильдейский статус позволял избираться на должности, а поскольку купцы- старообрядцы и так не имели на это права в то время, то, следовательно, имело место не «ограничение прав их по торговле, а ограничение прав по состоянию» (л.182). Так, семейство Кузнецовых в составе главы – Сидора Терентьевича, жены его Татьяны Ивановны – 48 лет, сына Матвея – 6 лет и дочери Пелагеи 14 лет оказалось в «Списке лицам, переведённым Рижским магистратом, вследствие Высочайшего повеления, объявленного Лифляндской казённой палате в октябре месяце 1854 г., относительно обращения раскольников по производству торговли на временном праве, с начала сего года в мещанский оклад» (л.167-170). Против имени дочери помета, дословно: «NB [зачеркнуто – Е.А.], не внесено дочери Пелагеи 16 лет умерла». Действительно, согласно Родословию Кузнецовых (Галкина Е.А., Мусина Р.Р. Кузнецовы. Династия и семейное дело. М., 2005. С.335-336, 338-339) Пелагее Сидоровне в 1855 г. было 16 лет, но скончалась она 6.04.1898 г. Возраст других членов семейства С.Т. Кузнецова, очевидно, перенесён из более раннего документа, потому что в 1855 г. Татьяне Ивановне было 53 г., а Матвею Сидоровичу – 8 лет. Но, именно этот документ позволяет уточнить годы жизни Татьяны Ивановны. В родословии дату смерти можно указать – после 1855 г., а не «после 1845 г.» [2] Уточнения необходимы и современным родословным свидетельствам.

В дальнейшем был составлен окончательный «Именной список раскольникам, объявившим капиталы на 1855 год и переведённым в мещанский оклад», где числилось 6 бывших купцов II гильдии, в том числе – С.Т. Кузнецов и 17 – III-ей (л.192 – 192 об.). Все они на основании распоряжения Министерства финансов от 31 декабря 1855 г. получали «свидетельства, установленные для торгующих крестьян 1-3 родов», что и закреплялось очередным списком (л.227-228). Законные жена и дети купца Сидора Терентьева Кузнецова были вынесены в отдельный «Список о лицах русского происхождения, состоявших в гильдейском купечестве г. Риги в 1854 г., но не записанных на 1855 г. и вследствие того перечисленных в мещане» (л.224-225 об.).

Двое купцов - Павел Попов и Василий Зайцов [так!- Е.А.], не выдержав давления, присоединились к синодальной церкви (л.274-274 об.). Но многие, в том числе известные и влиятельные старообрядцы Никон Прокофьев Волков и Федот Назаров Тузов пытались отстоять свои права, направляя неоднократно прошения «об уравнении их по торговле с другими рижскими купцами (л.294), отмечая в просьбе к государю, что «с давних лет предки наши, раскольники, поселились в городе Риге, и, приобретя недвижимое имущество, занимались торговлей. Наследовав имущество и веру предков своих, мы беспрепятственно продолжали торговлю здесь в Риге, пользуясь теми же правами и преимуществами, какие предоставлены по законам всем вообще купцам г. Риги» (л.306). Они надеялись на понимание монарха, под «высоким кровом» которого имели «приют все сословия, честно и безукоризненно исполняющие обязанности горожан» (л.307). Видимо, изначально, Сидор Терентьевич избрал путь адаптации. В конечном итоге было важно сохранить производство, торговлю, а законодательство могло измениться, как это и произошло в дальнейшем. Но была и другая важная причина отсутствия его подписи под прошениями. Подавляющее большинство купцов – старообрядцев г. Риги было беспоповцами, поморцами. Последователей новой тогда Белокриницкой иерархии было немного, многие из них, очевидно, были выходцами из Гжели и Гуслиц и собирались, естественно, вокруг фабрики Сидора Терентьевича. Положение их было достаточно сложным, и ни присоединиться к прошениям, ни тем более выдвигать свои требования они никак не могли. Путь адаптации к новым условиям, подчинения правительственным распоряжениям, выбранный Сидором Терентьевичем, в конечном итоге не только привёл к сохранению производства в далёкой от родных мест, но важной с торговой точки зрения Риге, но и к многократному приумножению дела его наследником – Матвеем Сидоровичем. Подобным путём действовали и известные московские купцы, которых также вынуждали изменить веру. В 1855 г. на временном праве получили свидетельства многие предприниматели, в том числе И. И. Шибаев, А. П. Рахманов, Н.Г. Милов. Продолжать своё дело полноправно они могли только, перейдя в синодальную церковь. Некоторые из них попытались формально указать, что они переходят в единоверие, но чиновники весьма быстро потребовали это документально подтвердить. [3]

Одним из важных направлений деятельности Кузнецовых было продвижение своих изделий на восток, в Среднюю Азию, Турцию. В Историческом архиве Москвы сохранился ряд дел, отражающих эту восточную политику и ожидающих своего исследователя. Заложенное Матвеем Сидоровичем дело живо и сегодня, поскольку в современном Стамбуле, на любом из его базаров можно видеть покупателей, неспешно потягивающих ароматный чай из изящных стаканчиков с ребристыми блюдечками, специально разработанными Товариществом Кузнецова для Константинополя. Представлены они и в замечательном музее Дулёвского завода. И хотя современные турецкие изделия выполнены из пластика, но форма их оказалась чрезвычайно удачной, и используется, по сей день.

Известно, что М.С. Кузнецов большое внимание уделял сохранению исторического наследия и благоукрашению храмов. Его сыновья и в этом стали помощниками и продолжателями. [4] В помещении Правления товарищества М.С. Кузнецова проходили заседания Комиссии «по охранению древностей и редкостей общины и книгохранилища». [5] Решение об её организации было принято 6 мая 1907 г. на Совете МСОРК по описи храмов, их святынь и церковного имущества. Первым председателем комиссии был С.П. Рябушинский[6], членами избраны: свящ. о. Иоанн Васильевич Власов [7], М.И. Бриллиантов[8] и К.А. Птицын. 26 июня 1910 г. во главе с Товарищем Председателя Совета И.А. Пуговкиным и с участием 13 членов в связи с возведением величественного храма - колокольни в честь Воскресения Христова и размещения в ней Рогожской библиотеки была избрана комиссия «для приведения в порядок книгохранилища общины», куда вошли священники о. Иоанн Васильевич Власов, о. Елисей Тимофеевич Мелёхин, диакон о. Фёдор Михайлович Гусляков, попечители Яков Михайлович Филатов, Сергей Тарасович Соловьёв, Георгий Матвеевич Кузнецов и 4 члена Совета, в том числе Иван Петрович Трегубов, [9] и Федор Ефимович Мельников (л.3). 13 октября 1913 г. было решено произвести детальный осмотр библиотеки. 5 ноября 1910 г. на заседании заслушали отчёт С.П. Рябушинского о возвращаемых им книгах ХVIII века: Поморские ответы № 310 и Статей Никодима № 326, а также об оставшемся у него списке Канонника того же времени (л.6). Знаменитая библиотека Рогожского кладбища активно использовалась, и И.П. Трегубов сообщил, что летописец ХY в., находящийся в Петербурге, [10] скоро будет возвращён. Речь шла о знаменитом Рогожском летописце – редчайшем памятнике тверского летописания. Избрана также была подкомиссия для проверки и описания книг, выработки правил выдачи и пользования книгами с правом привлекать сведущих лиц по её усмотрению, куда вошёл и Г.М. Кузнецов (л.6). На следующем заседании подкомиссии Г.М. Кузнецов предложил, чтобы до приведения в порядок библиотеки занятия в книгохранилище проводились по отдельному расписанию. В связи с этим постановили, что «занятия будут проходить в понедельник, среду и пятницу с 8 до 10 утра, а иногда с 2-х до 4 вечера, начиная со среды 10 ноября». Разработана и утверждена была технология описания книг: начать предполагалось со шкафов, по записи укладывать в ящики, доставленные С.П. Рябушинским и завязывать. Номера ставить от номера, которым заканчивался каталог (л.7).

10 июня 1913 г. также в помещении Правления Товарищества Кузнецова состоялось собрание Совета МСОРК при участии Товарища Председателя С.М. Кузнецова, 17 членов Совета и представителей Замоскворецкой и Каринкинской старообрядческих общин, на котором было заслушано письмо от 17 мая 1913 г. епископа Рязанского и Егорьевского и временно Казанского Александра Богатенкова сообщавшее, что «на просьбу вашу указать сведущих лиц для избрание в комиссию по приведению в порядок книгохранилища Его Преосвященнейший архиепископ Иоанн положил резолюцию, написав: «Благословляю избрать по своему усмотрению». На этом заседании постановили соединить Комиссию по книгохранительнице с Комиссией по охранению древностей и редкостей храмов общины Рогожского кладбища и наименовать её Комиссией по охране древностей и редкостей храмов общины и книгохранилищу, Товарищем Председателя которой был избран Г.М. Кузнецов, а членом Н.М. Кузнецов (л.8- 8 об.). Следующее заседание в Правлении Товарищества состоялось 27 августа 1913 г. и было открыто попечителем Н.М. Кузнецовым. Участвовал и товарищ председателя Г.М. Кузнецов. На этом заседании о. протоиерей Прокопий Георгиевич Сорокин передал в дар книгохранилищу картину «Вид Рогожского кладбища. 1857 г.», с благодарностью принятый. Также решили «начать протапливать и пока посторонних лиц в библиотеку не пускать, а духовенству собора епископов разрешить осматривать ежедневно с 10 до 12 дня не более пяти человек одновременно в присутствии сторожа и пономаря. После собора открывать по четвергам с 10 до 12 дня» (л.9).

И как созвучно сегодняшним надеждам письмо графа Витте, написанное 21 августа 1913 г., сохранившееся среди протоколов комиссии по книгохранилищу: « Прошу принять и предать Совету МСОРК мою искреннюю благодарность за приглашение на освящение храма Воскресения Христова. Очень сожалею, что не могу присутствовать на торжестве в память отпечатывания алтарей храмов Рогожского кладбища. По поводу этого события с великой радостью и вместе с тем печалью вспоминаю об указе 12 декабря 1904 г. [11], который положил основание к духовному освобождению старообрядчества, верного заветам России. С радостью, так как мероприятия, предначертанные в этом указе применённые даже в малой степени, всё-таки принесли большую пользу России, с печалью, потому что мероприятия эти покуда получили сравнительно ничтожное применение. Но без надежды жить трудно, а потому будем надеяться, что благодаря Всевышнему и царю, помыслы царские, выраженные в том указе и в актах изданными в силу его, получат полное применение» (л.10).

Наследие и опыт выдающихся русских предпринимателей и в частности династии Кузнецовых пока в полной мере не изучено и не осмыслено, и потому так важны подобные творческие, насыщенные информацией, встречи и конференции. Будем надеяться на их продолжение.

Примечания:

1. ИАЭ (Тарту). Ф.291.Оп.8 . Д. 1871. Указания на листы дела приводятся в тексте.
2. Уточнения необходимы и современным родословным свидетельствам. В частности, его авторы называют Ивана Емельяновича Кузнецова «старообрядцем беспоповского согласия», что принципиально неверно. И.Е. Кузнецов был сторонником Белокриницкой иерархии, не признающим Окружного послания, но в дальнейшем примирился с Церковью, и вновь построенный храм в честь св. Георгия в Ново-Харитонове, в подклете которого должен был размещаться семейный некрополь и впоследствии сгоревшая богадельня завещал Московской старообрядческой общине Рогожского кладбища (МСОРК) - ЦИАМ.Ф.54.Оп.177.Д.3143. л.1-31.
3. ЦИАМ. Ф.16. Оп.30. Д.37. Л.2,7,15.
4. Агеева Е.А.Староверы - предприниматели Кузнецовы в контексте русской жизни второй половины ХIХ – начала ХХ в.// Старообрядчество в России (ХVII-ХХ века). Вып.3. С. 496-498.
5. РГБ. Ф.246. К.156. Ед.хр. 2. 1907-1913. 13 лл. Указания на листы дела приводятся в тексте. О деятельности комиссии см.: Юхименко Е.М.Старообрядческий центр за Рогожской заставою. М.,2005.С.101, 143-147.
6. Юхименко Е.М. Указ. соч. С.123-126 и др.
7. Агеева Е.А.Московская энциклопедия. М.2007. Т. 1. С. 275. Юхименко Е.М.Указ. соч. С. 96-99.
8. М.И. Бриллиантов (1(14) 1858 г.-к. 1930-х гг.)– выдающийся деятель старообрядчества начала ХХ в. Ряд важных подробностей его послереволюционной жизни стали известны благодаря разысканиям В.Н. Анисимовой. См.: Анисимова В.Н. 150 лет М. И. Бриллиантову - Портал «Самарское староверие».
9. В.Н. Анисимова также восстановила завершающий этап жизненного пути И.П. Трегубова - Портал Самарское староверие».
10. Юхименко Е.М. Указ. соч. С.99.
11. Опубликованный 12 декабря1904 года императорский указ, предусматривал осуществление целого ряда реформ, в том числе в области религиозной терпимости, свободы слова и законов о печати, трудового законодательства. Граф Витте и комитет министров принимали деятельное участие в разработке намеченных в нем мероприятий.