Хромов Владимир Игнатьевич

Д. Кабаново

История семьи Хромовых

 По семейной легенде, предки по линии Хромовых были государевыми (чёрными) крестьянами. За счёт земли в нашей местности не только не соберёшь денег на царские подати, но и не прокормишься. Поэтому почти все занимались «отхожим промыслом». По словам младшего брата моего деда, его дед говорил, что из кож, сделанных их семьёй, была упряжь гусар в Наполеоновской войне. Когда они стали лучшими мастерами по выделке хромовых кож, он не знает, но дед его отца уже носил звание «Хромовый» мастер и кличку «Зеленуха», а когда стали выдавать паспорта для поездки в Питер, то его и записали в документе как Хромов.

По сведениям моего отца Хромова Игната Игнатьевича, родившегося в городе Дулёво в 1909 году - его отец и мать прибыли в заводской посёлок Дулёво к фабриканту Кузнецову  из деревни Анциферово. Они не имели благословения родителей, но Кузнецов их всё-таки принял, в нарушении старообрядческого закона, но поселил в полуподвальном этаже, в комнате рядом с туалетом и деда моего определил на работу в точильный цех (сейчас это формовочный цех). Начальником этого производства был однофамилец заводчика, являющийся дедом моей супруги Натальи Александровны. Оба деда прожили не долго. Мой дед до 27 лет, а его начальник до 34. Мышьяк, который был составной частью фарфоровой массы, не щадил никого. Деды были похоронены на кладбище, которое находилось напротив Дулёвского клуба. Когда мы были школьниками, часто гуляли по нему и обратили внимание на то, что среди похороненных лиц старше 50 лет были единицы, да и то женщины, мужчины в основном от 27 до 37 лет. От мышьяка фарфор приобретал более прозрачный оттенок и мелодичный звук. А это помогло Кузнецову стать монополистом и поставщиком фарфора в высший свет.

 У деда Хромова было два сына и две дочери. Мой отец Хромов Игнат Иванович и дядя Хромов Пётр Иванович. Игнат Иванович до войны, после профшколы работал в Можайском районе на профсоюзной и партийной стезе. В начале войны, после окончания училища служил на Волховском фронте. Девять месяцев передовой. Потерял трёх адъютантов, после чего отказался от них. В госпиталь попал после того, как в блиндаж попала бомба, он остался в живых вместе с 23 солдатами, находившимися там. После того, как их лыжный батальон, выводя из окружения штаб полка, прополз за линию фронта по снегу, все оставшиеся в живых с воспалением лёгких были направлены в госпиталь. После выздоровления он был оставлен в госпитале в должности замполита. Именно в этой должности, но в разных госпиталях он прослужил почти до своей отставки.

Мой дядя Петр Иванович попал служить и воевать во вторую армию Власова, после его приказа сдаться немцам их рота провела собрание и единогласно проголосовала - не выполнять приказ Власова, а пробиваться к своим. Во главе с политруком, они с оружием, но без боя прорвались к своим. Но после того как политрук был разжалован, за то, что без боя вышли из окружения, он дал зарок никогда, ни при каких обстоятельствах не быть начальником.

            По его словам, он несколько раз отказывался от командирских должностей во время войны, а также от должности начальника цеха на ДФЗ после войны.

            На его похороны приезжали родственники из Ленинграда (их в то время звали Питерская родня). Они подтвердили версию, что наш предок до 1929 года в деревне Анциферово имел кожевенное производство и его хромовые кожи поставлялись в один из царских гвардейских полков (какой я забыл). Гусары носили хромовые сапоги, а на лошадях была сбруя из кож, произведённых в Анциферове.

            В 1957 году, находясь в отпуске, застал в доме младшего брата, брата моего деда, который из сибирской ссылки приехал навестить места своей молодости. На мой вопрос о его нелюбви к советской власти за раскулачивание и ссылку он заявил, что только в Сибири и познал радость жизни.

            «На нашем производстве зарплату платили только наёмным рабочим, детям не только не платили, но и не выпускали из семьи, чтобы не выделять долю. Твой дед плюнул на всё, соблазнил своей гармонью дочку лучшего иконописца Муравина и сбежал в Дулёво, а я остался, не рискнул, считаю, что выиграл. У меня сейчас и дети, и внуки и правнуки. Большое хозяйство, около 20 лошадей, столько же коров и бычков, козы, овцы, (я не запомнил цифры), а сколько птицы - мы не считаем (куры, гуси, утки, индейки).

Конечно, налоги мы платили только мясом, кожами, шерстью и яйцами. Зерна с нас не спрашивают». – «И тебя не разу не раскулачивали?» - «В первый год ссылки нас спросили: сколько мы осилим земли. Отец ответил из расчёта 5 га на лошадь. Этого правила я придерживаюсь до сих пор. И налоги нам начисляли из этого расчёта и тогда и сейчас.

            А во время войны мы были даже освобождены от фронта, зато мы, несколько ссыльных семей, покрывали все недоимки района».

«Сибиряк» не прожил запланированный месяц. Со словами: «Мне надоела ваша суета! Как там моё хозяйство без моего пригляда?»- он через две недели уехал.