Мельникова Ольга Игоревна
краевед г.Москва

ЗАПОНОРЬЕ И КАРПОВСКИЙ ПРИКАЗ

    Сегодня мы немного расскажем о ближайших соседях Гуслицкой волости – селе Запонорье и Карповском приказе. Об этих местах написано довольно много, поэтому в нашем рассказе мы просто дадим несколько картинок из жизни этой местности.
    Первые кадры нашей хроники относятся к 1585 – 86 годам. В краеведческой литературе сказано, что впервые село Запонорье упоминается в писцовых книгах 1587 года как вотчина Московского Чудова монастыря, находящаяся в Селинской волости.
    Однако удивительным образом до нашего времени дошли хозяйственные книги Чудова монастыря 1585-86 годов, где Запонорье не только упоминается, но дается небольшая картинка из жизни села. Читая эти документы, – слышишь живую речь людей второй половины XVI века. Ведь это не официальные летописи и не поэтические легенды, а простая речь обыкновенных людей – старцев и служащих монастыря. И там как раз упоминаются те писцы, которые проводили перепись земель, в которой краеведы впервые находят названия населенных местностей.
    Эти документы можно рекомендовать прочитать всем, интересующимся историей Отечества.
Несколько фактов о самом монастыре, приведенных на сайте Московской патриархии.

    Чудов монастырь был основан святителем Алексием, митрополитом Московским в 1365 году в память о чудесном исцелении от слепоты Тайдулы, жены хана Золотой Орды Джанибека. Молитвами святителя Алексия Тайдула прозрела и в благодарность подарила Алексию двор ханских наместников, располагавшийся в Московском Кремле. На месте этого двора Алексий и основал монастырь. Начало ему положила каменная церковь во имя Чуда Архистратига Михаила.
    На протяжении многих лет Чудов монастырь играл видную роль в русской истории. В 1382 году монастырь был разорен войсками Тохтамыша. В 1441 году здесь был заключен низложенный митрополит Московский Исидор, вернувшийся с Флорентийского собора, на котором он и представители Русской Православной Церкви согласились с введением унии на Руси. Это одобрения в Москве не вызвало, и Исидор был низложен и заточен в Чудовом монастыре.
    В 1504 году в Чудовом монастыре находился в заточении выдающийся просветитель митрополит Новгородский Геронтий, лишенный сана. В 1515 году такая же участь постигла старца Вассиана Косого (Патрикеева). В 1612 в келье Чудова монастыря погиб от голода Патриарх Гермоген, ввергнутый в узилище поляками.
    Своего расцвета Чудов монастырь достиг в начале XVII века, когда его называли Великой лаврой. При Патриархе Филарете, отце Михаила Романова, здесь было открыто греко-латинское училище.
    В 1771 году, во время чумного бунта в Москве, монастырь был разграблен москвичами. Во время Отечественной войны 1812 года, когда Москва была захвачена французами, Чудов монастырь сильно пострадал. Здесь находился штаб Наполеона. Мощи свт. Алексия были осквернены и выброшены из раки, а в алтаре собора во имя Чуда Архистратига Михаила была устроена спальня маршала Даву.

Чудов монастырь на рубеже XIX – XX веков.

    В ризнице монастыря хранились богатые вклады московских царей, великих князей и бояр, а библиотека монастыря, в которой имелось множество древних редких книг, являлась одним из самых значительных книгохранилищ России.
    Соборный храм в честь Чуда Архистратига Михаила в Хонех был разрушен в ночь на 17 декабря 1929 г. — потребовалось место для размещения военной школы, где проходили обучение кремлевские курсанты, монастырь был разрушен в 1930 году. Частично на его месте построили Дворец съездов.

Собрание книг и рукописей Чудова монастыря - исторический материал исключительной важности, отражающий не только различные стороны деятельности монастыря, но события общегосударственного значения. Документы Чудова монастыря рассредоточены по различным хранилищам и фондам. «Приходно-расходные книги» хранятся в Российском государственном архиве древних актов (РГАДА) и опубликованы Археографическим центром РГАДА.

                В комплекс документов входит 10 книг – Приходная книга, Тетрадь сбора оброка с монастырских сел и деревень, Расходная книга, Тетрадь выдачи денежного жалованья монастырской братии и слугам, Тетрадь расхода меда, Тетрадь расхода воска, Тетрадь расхода соли, Расходная тетрадь монастырской большой казны, Тетрадь раздачи икон, Тетрадь выдачи монастырской братии царского жалованья. Все контрольные записи в книгах выполнялись лицом, составлявшим книги, сами книги скреплялись казначеем.

Этот комплекс документов дает цельное представление о жизни монастыря в частности и московских окрестностей вообще. Мы видим документы, написанные живым языком, узнаем о событиях в жизни деятелей московского государства – например, монастырь посылал иконы «на новоселье» важным лицам – боярам, думным дьякам, некоторые дары в Углич Марии Нагой с царевичем Димитрием. Записи говорят, что и почем можно было купить, откуда поставлялся товар, как велся учет в разных областях «народного» хозяйства. Вклады царей и других деятелей государства отмечают поворотные события истории, а выданные «милостынные» деньги – приезд восточных патриархов и других просителей к московскому царю.

В нашу задачу не входит анализ данных документов, этому посвящено достаточно исторических работ. Мы выберем только те записи, которые относятся к Запонорью Селинской волости Московского уезда. В документах также фигурируют другие вотчины Чудова монастыря – Осташково (Селинской волости), Андреевская пустошь и Борисовское заболотье (Лосиный остров в районе Мытищ), Мальцово (Боровский уезд), Душеное, Алымово, Михнево, Жилинская, Черкизово, Остеево, Чудовка, Орлово, Бели, Раменье (Московский уезд) и др.

Приходная книга

Генваря 14 привез старец Федорит из Запонорья да из Осташкова сорок алтын денег, продал он десять боранов монастырских.

Тетрадь сбора оброка с монастырских вотчин

Взято оброку на 94 год с села з Запонорья с осминатцати вытеи, с выти по шти алтын и по две деньги, и всего три рубли четырнадцать алтын. Да з Запонорья ж взято оброку санных денег с осминадцати вытеи, с выти по пяти алтын, и всего два рубля и двадцать алтын з гривною.

Расходная книга

Марта в 28 день дано на рукавицы на голицы плотником Иванку, бочарнику Усу да Ваське Латышу, да Иванку Харину, да Митьке, каменщику, по десяти денег человеку, и всего две гривны. (Бочарник  изготавливал бочки и кадки)

Тово же дни (августа во 12 день) дано дворецкому старцу Марьтемьяну два алтына денег, купил он плотничю пилу. И та пила послана в Запонорье к бачарнику к Ваське Латышю для всякого монастырского дела.

Декобря в 9 день дано монастырскому слуге Игнатью Федорову две гривны денег, купил он колачеи про писцов в Осташкове.

Тетрадь выдачи денежного жалования монастырской братии, ремесленникам и слугам с записью расходов кабальных денег и с годовым финансовым итогом

Дано жалованье на 94 год старцу Федориту Берсехову, что был в Запонорье, четыре гривны.

Дано жалованье на 94 год бочарнику Иванку Иванову Усу пол-третья рубля денег. Порука по нем Федор Беляев з записью из хмелевого ряду.

Дано жалованье на 94 год плотнику Ивашку Харину два рубля денег. Порука по нем бочарник Иван Ус да Митя каменщик.

Дано жалованье на 94 год каменщику Мите Терентьеву два рубля денег. Порука по нем плотник Иваш Харин.

Дано жалованье на 94 год плотнику Ваське Латышу два рубля денег. Порука по нем Иван Ус да Митя, каменщик.

Дано жалованье на 94 год конюху Михалке Васильеву сыну, запонорскому, полтора рубля денег с гривною. Седло и епонча держати своя. Порука по нем слуга Русин Дементьев да Нафонаило.

Из записей видно, что старец Федорит посещал Запонорье в финансовый год 1584-85. В этом районе было монастырское стадо, так как Федоритом было продано 10 баранов.

Также фиксируется группа ремесленников, один из которых - плотник Васька Латыш - был связан с Запонорьем. Как известно, Иван Грозный во время Ливонских войн устраивал «переселение народов» - сводил жителей из завоеванных мест и заселял туда представителей московского государства. Не исключено, что Василий или его родители оказались в Запонорье в результате таких действий. В записях есть упоминание о других Латышах - гвоздаре Онтипке Олександрове, конюхах Онтропе и Ондрюшке и др.  

Вместе с Василием упоминаются плотники Иван Харин, Иван Ус и каменщик Митя Тереньтьев. Это может говорить о том, что монастырь вел какое-то строительство в Запонорье, что там велась активная хозяйственная деятельность. Интересно упоминание Ивана Уса в связи с торговцем хмелем, что косвенно может свидетельствовать о его происхождении из района Гуслиц, издавна известного хмелевого района. Наверное, бригада строителей могла выполнять какие-то работы непосредственно в Запонорье или перемещаться по мере необходимости на другие объекты.

В Запонорье был свой конюх - Михаил Васильевич. Не исключено, что в Осташкове тоже был конюх, однако в перечне фамилий нет ссылки на название местности, поэтому идентифицировать его невозможно. Слуга Нафанаил выступал поручителем еще 2 конюхов – Степана Измайлова и Полтины Перфирьева, может быть, среди них есть и осташковский. Занимались ли конюхи баранами – неизвестно, но так как нет отдельной должности типа «пастух», то, вероятно, занимались.

В документах упомянуты писцы в Осташково – для них монастырский слуга покупал «колачеи». Необходимо отметить, что в 1584 году умер Иван IV Васильевич Грозный. Власть перешла к его сыну Федору. В этот переломный момент российской истории произошло много событий, касающихся «перераспределения» власти,  потребовалась перепись земель. Кроме того, при смене царя было необходимо подтверждать свои права на владения землей, а монастырям, кроме того, - льготы, так называемую «тархань» - освобождение от «налогов». Писцы не только пересчитывали и переписывали владения, но часто были вовлечены в разбор земельных споров. Поэтому от результатов их работы зависело очень многое. Монастырские старцы заботились о них как могли – например, посылали им угощенье – калачи.   

Документы свидетельствуют об активной хозяйственной деятельности монастыря в своих владениях. Так как описывается только один хозяйственной год, у нас нет возможности проследить процесс в динамике. Однако приведенные сведения дают первые упоминания Запонорья в письменных источниках, что имеет несомненную важность для истории края. 

Следующие «картинки» дают представление о жизни крестьян Карповского приказа в XIX веке. Карповский приказ административно управлялся Московской Удельной конторой Министерства Императорского двора (708 фонд, ЦИАМ).

При переписи по 6 ревизии 1811 года (51 фонд ЦИАМа, опись 8, дело 1) одним блоком были посчитаны следующие селения Карповского приказа: Карпово, Шевлягино, Минино, Смолево, Молоково, Елизарово, Ляхово, Гора, Давыдово, Вороново, Яковлевская, Костино, Мещеры, Аринино, Сидорово. По 5 и 6 ревизии брали в перепись только мужчин. По предыдущей 5 ревизии  1795 года в этих населенных пунктах числилось 2181 человек, за это время выбыло 699 человек, а на 1811 год стало 2697 человек.

Интересна статистика, куда «выбывали» жители деревень. Кроме естественной убыли, в рекруты были отданы 42 человека, в ратники - 32 человека, перевелись в мещане 3 человека, в купечество - 75 человек. Причем некоторые убывали просто «в купечество», а некоторые – «в московское купечество», это отмечалось отдельно. По Костино цифры такие: по 5 ревизии было - 217 человек, выбыло 70, по 6 ревизии – 293 человека.

Из этих цифр можно сделать некоторые выводы, что селения развивались довольно хорошо. Виден уверенный прирост населения, и около 3 процентов семей сумели «выкупиться» и сменить свой статус.

В августе 1831 года крестьяне деревень Костиной и Давыдовой Карповского приказа собирались для определения рекрутов и ратников по 27 набору (фонд 708, опись 1, дело 2). Они «по доверию всего нашего мирского общества учинили сей приговор», что из Костино забиралось 16 человек, из Давыдово - 23 человека. Кроме основного списка формировался и запасной – на случай, если кто-то будет признан негодным к службе. «Вместо старосты и крестьян деревни Костино за неумением их грамоте и по их личному прошению и за себя» подписался Емельян Дмитриевич, который был, вероятно, одним из самых уважаемых людей в деревне. Стандартная формулировка в документе не означает, конечно, что он  был единственным грамотным человеком, скорее, это подтверждение его полномочий подписываться от имени всего сельского общества. Его потомки носят фамилию Собакины.

В сентябре 1837 года из Департамента Уделов Московской Удельной Конторы в Карповский приказ было выслано предписание «с получения сего немедленно доставить с сию Контору ведомость, сколько находится в оной волостей, какие имянно и какие к каждой  волости принадлежат деревни или селения с обозначением количества душ» (д.36). Как видно из дальнейших документов, этот запрос был сделан для упорядочения рекрутской повинности. Такая ведомость была составлена. Количество жителей указывалось в соответствии с данными 8 ревизии 1834 года.

Карповский приказ включал в себя 3 волости двух уездов.

Богородский уезд, Селинская волость - 11 населенных пунктов: село Карпово, деревни Шевлягино, Вороново, Мещеры, Минино, Смолево, Лопаково, Сидорово, Молоково, Аринино, Антоново, всего населения  - 1960 мужчин и 2008 женщин.

Богородский уезд, Заходская волость – 6 населенных пунктов: деревни Яковлевское, самое крупное Костино (360 мужчин и 345 женщин), Гора, Давыдово, Ляхово, Елизарово, всего населения - 1393 мужчины и 1437 женщин.

 Бронницкий уезд, Гвоздинская волость – 7 населенных пунктов: Пласкинио (?), Бисерово, Юрово, Цыбина, Воронцово (?), Губино, Торопово, всего населения - 1417 мужчин и 1521 женщина. (К сожалению, названия 2 деревень читаются очень плохо.)

Демографическое положение на протяжении ближайших лет было стабильное. Например, в деревне Костино крестьян мужского и женского пола в 1834 году проживало 705 человек, на 1 января 1837 года – 710 человек, на 1 января 1838 года - 719 человек.

Дело о сборе с крестьян оброков, податей и повинностей (д.27) говорит нам о финансовом положении Приказа, составе и жаловании служащих в 1836 году, а также о том, что в это время в крае проводились прививки от оспы.

Дохода было собрано 76209 рублей. Потрачено на «зарплату» и другие расходы – 6479 рублей, в том числе Голове Приказа – 500, на кафтан Головы – 43 рубля, Казенному Заседателю – 120, Приказному – 120, 2 добросовестным (эта должность была такая) – по 120, Писарю Приказа – 600, Помощнику писаря – 120, 3 оспопрививателем – 300, сторожу при приказе – 120, на канцелярию по приказу – 300, на наем старшинам приказа квартир в городах – 200, на покупку книг для сборщиков – 55, трем рассыльным – по 130, чиновникам земского суда – 2291, другие расходы.

В июле 1837 году в Костино случился пожар (д.43). Погорело 11 семейств. В Министерство Императорского двора по Департаменту Уделов, в Московскую Удельную контору была направлена просьба - выдать погорельцам по 50 рублей без возврата. Переписка длилась полтора года. Контора посылала разные запросы - о сумме ущерба, о состоянии погорельцев, и т.д. В ответах говорилось: «все крестьяне находятся в «бедном» или «плохом» состоянии», а в графе «что осталось» - «все сгорело», или «больше ничего не осталось».

Определение суммы ущерба показывает приблизительно состояние крестьянского хозяйства. Например, у Василия Прокофьева была изба с сенцами – 950 руб., клеть – 350 руб., еще изба – 150 руб., двор – 50 руб., итого – 1500 рублей убытка. У Якова Прокофьева изба с сенцами – 300 руб., двор с сушилами – 150 руб., разное имущество – 50 руб., итого – 500 рублей.

И только в мае 1838 года последовала резолюция: «… выдать по 25 корней строевого леса и по 2 кубических сажени хвороста». То есть погорельцы были вынуждены как-то перезимовать и прожить почти целый год – без имущества, дома, денег, которые были нужны, в том числе, и на уплату налогов.

19 сентября 1838 года была получена резолюция: «…выдать на вспомоществование погоревшим крестьянам из общественного капитала по 25 рублей на каждый двор без возврата из поступающих в Контору средств». 

                Следующий документ (д. 41) - Переписка по личному составу Карповского приказа – дает нам актуальный и для сегодняшнего дня пример борьбы с коррупцией. Текст привожу полностью.

«Письмо Карповского приказа Главы Нечаева 31 января 1840 года с требованием объяснения – Казенному Заседателю Тюсикову и г. Письмоводителю Данилевскому №61 от 1 февраля 1840 года. Контора на поданную от старост и рядовых крестьян всех селений Карповской волости просьбу, в которой они жалуются, что Казенный Заседатель Тюсиков при выдаче гербовой бумаги для билетов берет лишние деньги, именно для билета на 1 месяц – один двугривенник, а на 2 месяца  - два двугривенника, а Письмоводитель Данилевский по написании за скрепу таковых видов или свидетельства на получение паспорта берет с каждого просителя по гривеннику пятиалтынному и больше, и притом задерживает крестьян день, два, а иногда и больше, поручила мне предписанием №513 от 26 числа сего генваря произвесть по оной исследование, отобрав от Казенного Заседателя и г. Письмоводителя надлежащие ответы и что окажется, немедленно донести с возвращением прошения и представлением следствию. Вследствие такого поручения предлагаю вам доставить против сих обстоятельств к 1 числу будущего февраля месяца непременно».

Вероятно, «деятельность» этих чиновников уже настолько накалила ситуацию, что в Москву жалоба была отправлена от имени всех крестьян – а это около 10 тысяч человек.

12 февраля Министерства Императорского Двора по Департаменту уделов Московской Удельной Конторы Управляющий конторой Карповского приказа пишет «…Данилевскому в присутствии заседающих в приказе объявить, что ежели он желает продолжать службу в ведомстве Московской Удельной конторы, то должен строго соблюдать свою должность и честь чиновника, иначе при первой на него жалобе подобно дошедшей, он будет отрешен от должности и отставлен из Удельного ведомства. Подписку его в слышании сего предписания представить в контору при донесении немедленно. Управляющий конторой». 16 февраля выговор был объявлен.

30 апреля из Конторы поступил следующий документ. «Управляющий конторой – голове Карповского приказа. Опять жалоба на Данилевского. Небрежно занимается своею должностью, задерживает долгое время при приказе крестьян, в особенности при получении разных видов, через что их стесняет в оборотах, требующих постоянного времени и вводит их в убытки, а потому представляю тебе объявить ему в присутствии всех заседающих в приказе старшин, что если и за сим дойдут до меня подобные сему жалобы, в таком случае он будет представлен в Департаменте Уделов к исключению из службы Удельного ведомства».

Через год, в апреле 1841 года история получила интересное развитие.  «Московская Удельная контора Карповскому приказу. На имя писаря оного титулярного советника г. Данилевского в получении от него в казначейство капитула Российских Императорских и Царских орденов деньгах за знак отличия беспорочной службы 2 рубля 85 копеек серебром, предписывает выдать ему сию квитанцию и по исполнении рапортовать». Рапорт об исполнении датирован 22 апреля 1841 года. Так что господин писарь, может быть к какому-нибудь юбилею, был награжден почетным знаком «За беспорочную службу».

Но он был неисправим. В июле 1841 года из Конторы было направлено очередное письмо: «Писарю Данилевскому: … чтобы он должность свою на будущее время исправлял без малейшего упущения… Столоначальник».

Вспомним, что писарь был самый высокооплачиваемый чиновник Приказа, его оклад был даже больше, чем у Главы Приказа, да к тому же он имел помощника.

Однако, благодаря тем документам, которые выходили из-под пера писаря или его помощника, у нас есть уникальная возможность узнать о внешности людей, живших в селениях Карповского приказа. Дело в том, что уехать с «места прописки» крестьяне могли только при наличии временного паспорта, выданного официальным лицом. А им приходилось выполнять свои «служебные обязанности» иногда далеко от родной деревни. Например, дела 64 и 96 говорят нам об исполнении подводной повинности. По предписанию Богородского и Бронницкого Земских судов в 1846 году из деревни Костино было взято 26 подвод, а в 1847 году – 62 подводы. Те, кто занимался извозом в качестве основной деятельности, должны были иметь паспорт постоянно.

После некоторых мытарств крестьяне получали годовой паспорт, где указывались приметы человека, ведь фотографий в то время не было. Приметы довольно формальны, под такие описания подходило пол-деревни, но других-то описаний нет. В зависимости от цвета волос могло указываться – волосы светло- или темнорусые, о лице – чистое или рябоватое, пожалуй, это и все отличия кроме роста.

Вот несколько примеров записей за  декабрь 1848 года (д. 69) о семье Горячевых.

Григорий Васильев 44 года. Волоса, брови русые, глаза серые, лицо чистое. Рост 2 аршина 3 вершка (то есть 72+72+3*4,5 = 157 см), это мой пра-пра-пра-прадедушка,

Потап Григорьев 20 лет. Волоса, брови русые, глаза серые, лицо чистое. Рост 2 аршина 2 вершка (153 см),

Григорий Григорьев 25 лет. Волоса, брови русые, глаза серые, лицо чистое. Рост 2 аршина 2 вершка (153 см),

Полуэкт Николаев 17 лет. Волоса, брови русые, глаза серые, лицо чистое. Рост 2 аршина 4 вершка (162 см),

Николай Васильев 39 лет. Волоса, брови русые, глаза серые, лицо чистое. Рост 2 аршина 8 вершков (180 см).

В декабре 1849 года (д.76) представители семьи Горячевых сменили свои годовые паспорта: Григорий Васильевич, Потап Григорьевич, Григорий Григорьевич, Полуект Николаевич, а Иван Григорьевич 18 лет получил паспорт (рост 2 аршина, т.е. 144 см, волосы светлорусые, глаза серые, лицо чистое).

Из этих записей видно, что Горячевы были не очень высокие, светловолосые и сероглазые, если человек, делающий записи, был точен.

В общем, жизнь шла своим чередом - крестьяне женились, рожали детей, дети подрастали, включались в работу своих семей, несмотря на пожары, эпидемии и  недобросовестных чиновников. Документы дают наглядный пример того, как дела решались сходом крестьян – домохозяев, то есть самым что ни есть демократическим путем.

Интересный пример вопроса земельной собственности дает нам фонд 705, опись 1, дело 2. Видимо, в 1880 году крестьяне озаботились формированием новой улицы вместо проулка. Судя по документу, крестьяне подошли к делу основательно. Наверное, вопрос обсуждался не раз.

«14 февраля 1881 года на общую сходку собрались крестьяне деревни Костино. Из 90 домохозяев, имеющих право голоса, присутствовал 61 человек. Член Богородской Земской управы Савелий Иванов Подаруев прибыл в деревню Костину Запонорской волости и, собрав сельский сход, предъявил крестьянам в присутствии сельского старосты Петра Иванова вновь составленный землемером Волковым план на это селение, сделанный согласно их мирской разверстке, по которому положение усадеб нижеследующих лиц должно измениться таким образом». Далее следует перечисление 6 домохозяйств, которых коснулись изменения. Моисею Анисимову, Ивану Евсееву, Пелагее Климовой, Татьяне Андреевой из проулка предоставляется новое место. Ивану Иванову, усадьба которого занимает 13 сажен, под проулок приходится отдать 6 саженей огородной земли и остаться на 7 саженях. 6  саженей из 13,5 отрезается и от Конона Лукина. 6,5 саженей остается и у Ивана Ферапонтова.

«По предъявлении сказанного плана крестьянам деревни Костиной, что признан ими вновь составленный план весьма удобным, и приведение его в исполнение ни в коем из них неудовольствия вызвать не может, на что они объявили полное согласие подчиниться по всем вышеизложенным правилам. В чем и утверждаем своим рукоприкладством крестьяне собственники деревни Костиной». Далее приговор подписали 15 человек, за 45 человек по причине неграмотности подписался Минофий Максимов, также стоит подпись кандидата в старосты Петра Иванова Щупова.

Другой  мирской приговор от 23 апреля 1881 года касается желания крестьян деревни Костино взять в аренду под пашню «удельную землю, бывшую под общественною запашкою при нашей деревне одно поле мерою 11 десятин и 900 сажен, причем, единогласно постановили избрать из среды себя уполномоченного от нашего общества крестьянина нашей деревни Минофия Максимова и поручить ему взять в удельном ведомстве выше означенную землю в арендное содержание для всего нашего общества сроком с 1 января 1881 года впредь на 12 лет с уплатою в год аренды по 1 рублю 50 копеек серебром за каждую десятину, а всего платою за весь участок 17 рублей и 7 копеек с тем, чтобы уполномоченный Минофий Максимов заключил от имени нашего общества с удельным ведомством на арендование сказанной земли надлежащий контракт получил, с контракта копию и настоящий наш ручательный приговор представил удельному ведомству…» В обеспечение платежа крестьяне обязались «ответствовать каждый за себя и друг за друга круговою порукою, выраженной в настоящем нашем мирском приговоре и в чем подписуемся». Далее следуют подписи 19 грамотных крестьян, и за 48 крестьян по их личной просьбе расписался Василий Осипов. Кандидат в старосты Петр Иванов Щупов уже расписывался как староста, закончив, вероятно, испытательный срок.

Здесь мы видим пример решения довольно сложной юридической задачи. Крестьяне всем обществом гарантировали выполнение взятых обязательств, выбирали доверенное лицо, которому, предстояли «командировки» в Москву для оформления документов. Может быть, Минофий Максимов уже выполнял такие задачи, обладая определенными знаниями, и пользовался доверием крестьян. В эти годы он подписывался от имени общества во многих мирских приговорах, наверное, он был в это время наиболее уважаемым человеком в деревне. 

Вопрос, почему в 80-х годах ХIХ века из 90 домохозяев на общее собрание приходило только чуть больше 60, находит своё объяснение из ряда других документов.

Как известно, в 1861 году вышел манифест об освобождении крестьян от крепостной зависимости. Это повлекло за собой целый ряд действий. Чтобы получить землю, крестьянам было нужно внести выкуп. Аналогичная ситуация сложилась и с крестьянами Удельного ведомства. Процесс растянулся на годы. Подтверждение этому мы находим в содержании мирских приговоров Запонорской волости за 1880 - 1882 годы (фонд 705, опись 1, дело 2).

19 мая 1881 года на мирском сходе в деревне Костино рассматривалось дело о выкупе земли Терентия Нефедова 3айцева. «По уставной грамоте значится в нашем селении 438 душ, количество всей земли 404 десятины 1460 саженей. Из означенного количества причитается на каждую душу земли в надел по разверстке, сделанной согласно 118 статье положения о выкупе, 2217 сажен, … количество выкупного долга, падающего на каждый душевой надел 47 рублей 66 ¾ копеек  серебром, … причем удостоверяем, что сделанный в казну взнос им, Зайцевым, действительно соответствует количеству выкупного долга, падающего на него по выкупной казенной ссуде и по разверстке, сделанной согласно 118 статье положения о выкупе самим обществом и согласно 54 статье общего положения и 118 и 165 статей положения о выкупе соблюдены им, 3айцевым, и о чем мы составили сей приговор на предмет увольнения в собственники».

А 21 августа того же года по аналогичной процедуре из деревни Костино в мещане города Барнаула увольнялся Федосий Вонифатьев 3айцев. Как говорится в документе, в Барнауле он живет уже 10 лет. Но на тот момент он не внес полностью выкуп за землю,  без этого не мог быть уволен.

5 декабря 1882 года рассматривался вопрос об увольнении Василия Иванова Афонина, проживающего в городе Щадринске уже около 40 лет. Ему также рекомендовалось внести остаток взноса за выкуп земли.

Как мы видим, некоторые крестьяне не просто отлучались из деревни на некоторый срок, но и прочно обосновывались на новых местах. Некоторых судьба довела до Алтая и Западной Сибири. Некоторые семьи перебрались в Москву. Было это связано с коммерческими интересами или с делами веры, мы, скорее всего, не узнаем. Но если не был заплачен выкуп за землю, то приписаться к другому сословию или «уволиться» в другой город они не могли и оставались «приписаны» к мирскому обществу деревни Костино.

Надеюсь, эти «картинки» добавят несколько красок к описанию истории нашего края.